Эффект зеркала
Шрифт:
– Успокойтесь, товарищ майор, – раздался над ухом равнодушный профессорский голос, сухие цепкие пальцы коснулись его запястья, того места, где обычно проверяют пульс. И тут же кровь бешено застучала в висках.
Фельдман ее лапает! А если сейчас Айя выдаст себя? А если он швырнет ее на асфальт? Неудачный удар об угол бордюра… Без шапки! Как она могла выйти без шапки! Под светом фонаря ее волосы горели красным, и издалека казалось, что они в крови. Или на них уже кровь? Нет, этого Олег стерпеть не мог.
Как безумец, он выскочил из машины
– Отойди от нее! – заорал он на ходу.
Фельдман растерянно обернулся, Айя, увидев Олега, бешено замотала головой. Издалека послышались звуки сирен, Миша нервно дернулся к Айе, потом в сторону…
– Стоять! – рявкнул Горовой.
Верно оценив ситуацию, Фельдман рванул с места. Он все равно бы далеко не ушел, он вряд ли был в состоянии быстро бегать, и единственное, что сейчас почувствовал Олег, было сильнейшее облегчение, что этот тип больше не рядом с Айей… Но, видимо, Крюкова-старшая не разделяла этого оптимизма.
За спиной Олега раздалось бешеное рычание мотора и, отскочив в последнюю секунду, он поскользнулся и рухнул, пропустив мимо собственную машину. В секунду обогнав Фельдмана, профессорша лихо крутанула руль, затормозила и распахнула дверь.
– Не надо! – крикнула ей Айя. Или она кричала Фельдману?..
Они стояли друг напротив друга, как ковбои в плохом вестерне: Миша, этот московский Раскольников, и старушка-профессорша. Метнувшись коброй, она вцепилась в его запястье, как раз в тот момент, когда Айя поравнялась с ними. Олегу же оставалось метров десять…
– Нет, не надо… Пожалуйста, не надо! – отчаянно бормотала она, непонятно кому, пытаясь рассоединить их, и на удивление Фельдман даже не пытался вырваться.
– Ты еще скажешь мне спасибо, Айя, – произнес он спокойно и отчетливо.
Потом вдруг ткнул кулаком в шею профессорши, и лишь потом Олег услышал, как что-то звякнуло об асфальт.
– Теперь можете арестовать меня, майор, – Фельдман улыбнулся и протянул руки подоспевшему Горовому.
– Нет, нет, нет… – лихорадочно зашептала Айя.
Старушка схватилась за горло, издала странный хрип и стала медленно оседать. Олег опустил взгляд: прямо у его ног лежал окровавленный ножик.
20. Встать, суд идет
– Подсудимую Крюкову признать виновной в совершении преступления, предусмотренной частью первой статьи сто пятьдесят девятой УК РФ, и назначить ей наказание в виде штрафа в размере сто двадцать тысяч рублей…
Айя, которая все это время стояла, вытянувшись по струнке, выдохнула и покосилась на Горового. Тот будто дожидался ее взгляда: коротко кивнул, давая понять, что все кончено и самое плохое осталось позади.
Ей повезло. Впервые за последнее время, пожалуй. Сто двадцать тысяч – сумма немаленькая, но посильная. Уж лучше, чем срок до двух лет. Олег, конечно, божился, что все сделает, чтобы обойтись без тюрьмы… И случай, мол, у нее не такой страшный, и потерпевшие особых претензий не имеют… Наоборот, вступились за нее стеной, ловили в коридоре, чтобы договориться о следующем сеансе. Без нее, мол, и колени хуже, и спина ноет… Казалось, даже судья преклонных лет выслушивал их заинтересованно и с любопытством поглядывал на Айю, потирая изуродованные артритом пальцы. Она не могла ни подойти, ни прикоснуться к нему, не вызвав подозрений. Но все же крепко сосредоточилась на этом человеке, на его болях и после заседания заметила, как он рассеянно разминает руки, как смотрит на них, будто видит впервые.
Спустя полчаса они вышли из здания суда. Все таяло, каждый шаг сопровождался хрустом соли. Воздух пропах сыростью, но дышать все же стало легче.
– Вот видишь, – Горовой улыбнулся и приятельски хлопнул ее по зажившему плечу. – Я же говорил: обойдется…
Олег не соврал. И она предпочитала не знать, как он все устроил… По крайней мере, надеялась, что ему это ничего не стоило. Не хотела, чтобы еще хоть один человек пострадал по ее вине. И без того она боялась наступления ночи. Боялась закрывать глаза.
Валера. Его она видела до сих пор. Иногда ей снилось, что он резко втягивает в себя воздух и садится. Потому что авария была несерьезной, и обошлось без страшных травм. Потом Айя просыпалась, медленно вспоминала, что только пару дней назад наведывалась к нему на кладбище. Тайком, в несусветную рань, чтобы, не дай Бог, не попасться на глаза его матери и гражданской жене… Гражданской вдове, вернее.
– Что-то ты тихая… – он с тревогой заглянул ей в глаза. – Где победные вопли?.. Или едем домой?
– Нет, знаешь… – она сжала его ладонь. – Я ведь так и не сказала… Этого мало, конечно, но все равно: спасибо тебе за все.
– Ерунда. Нет, Олег, не ерунда. Я вряд ли когда-нибудь отблагодарю тебя, но…
– Есть один способ, – он подмигнул и сделал выразительную паузу, от которой у Айи пересохло во рту.
Он ведь не?..
– А вот и нет, совсем не то, что ты подумала? – самодовольно ухмыльнулся Олег.
– Почем ты знаешь, что я подумала? Ты не умеешь читать мысли.
– Зато я знаю тебя, как облупленную. И уж точно ты не подумала о том, чтобы весь следующий месяц мыть посуду, – он игриво подтолкнул ее в спину. – Ну же, мать! Не кисни! Поехали домой.
– Может, прошвырнемся? – предложила Айя: холодный воздух был ей сейчас как нельзя кстати.
– Может, и прошвырнемся… – и он повел ее к парку.
На улице ей становилось легче. Она меньше думала о тех, кто терзал ее мысли целыми днями.
Бабушка. Ее спасли, но она до сих пор лежала в медикаментозной коме… Казалось, с чего ее жалеть? Сама чуть было не провалила задержание. Ну кто толкал ее за руль и под нож? Зачем она внушила Олегу какую-то глупость? А в том, что майор, человек с огромным опытом, сам бы до такого не додумался, Айя не сомневалась. Чувствовала влияние бабушки, хотя Олег молчал.