Егерь: заповедник
Шрифт:
Я принюхиваюсь и чувствую сильный запах алкоголя.
— А почему от вас пахнет спиртным?
— Так в автобусе выпили за открытие охоты.
— Только вы, или кто-то еще?
— Компанией.
— Ясно, — киваю я и иду к остальным охотникам.
Они все с интересом смотрят на меня — обратили внимание на то, как резко я говорил с Болотниковым.
— Добрый вечер, — говорю я. — Меня зовут Андрей Иванович Синицын, я здешний егерь. Прошу всех сдать мне путевки.
Охотники послушно лезут в карманы, шуршат бланками охотничьих
— Поставлю отметки и утром раздам обратно.
— Как утром? — непонимающе шумят охотники. — Почему утром?
— Потому что сегодня многие из вас в нетрезвом состоянии. Не скажу, что пьяные. Но ведь пили, так?
— Так праздник же! — возмущается кто-то.
— Понимаю, — говорю я. — И ничего не имею против. Но утром путевки получат только те, кто будет трезвым. Остальные могут отдыхать без стрельбы.
Охотники смущенно молчат. Пожилой водитель автобуса подходит ко мне.
— Андрей Иванович, можно тебя на минутку?
Мы с ним отходим в сторону.
— Неудобно получается, Андрей Иванович, — тихо говорит водитель. — Все же, открытие охоты. По традиции надо выпить. А тут — прямо комсомольская свадьба.
— Не перегибайте, — усмехаюсь я. — Выпейте, но в меру и с хорошей закуской. А потом ложитесь отдыхать. На рассвете я вас разбужу и выдам путевки.
— Так это другое дело! — обрадованно кивает водитель.
— Но учтите, кто переберет сверх меры — тому путевку не дам. Отправлю отсыпаться. Вы взрослые люди, должны понять.
— Да это мы понимаем. Я сам прослежу, чтобы никто лишнего не выпил.
— Вот, и хорошо.
Мы возвращаемся к остальным охотникам. Водитель автобуса шепчет им пару слов, и хмурые лица веселеют.
— А теперь давайте размещаться, — объявляю я. — К сожалению, на базе только двенадцать коек. Остальным придется ночевать в новых домиках — это дальше по берегу. Сами разберетесь, кто куда?
— А лодки там есть? — спрашивает кто-то.
Я качаю головой.
— Лодок тоже на всех не хватит. Я предупреждал об этом товарища Тимофеева. Но можно поохотиться вдоль берега речки, там тоже держатся утки. Или на своих лодках.
— А далеко домики?
— Километра два отсюда. Дороги туда нет, только тропинка. Придется идти пешком. Решайте сами, кто пойдет.
Глава 5
Охотники переглядываются — на ночь глядя топать два лишних километра с рюкзаками никому не хочется.
— А баня будет? — громко спрашивает Болотников. — Товарищ Жмыхин всегда для охотников баню топил!
— Если воды наносите, будет и баня, — киваю я. — Дров мне не жалко. Решайте быстрее, кто пойдет в новые домики — скоро стемнеет.
— А если мы пойдем, — не унимается Болотников, — то путевки сейчас отметите?
— Нет, — усмехаюсь я. — Принесу на рассвете.
— До чего же вы недоверчивый человек, Андрей Иванович! И охота вам попусту ноги трудить?
—
— А у меня.
Болотников торжествующе улыбается. Гордится оказанным ему доверием. Ну, и радуется возможности уколоть меня.
Я спокойно протягиваю руку.
— Дайте, пожалуйста!
— Конечно, Андрей Иванович! Вот, держите!
Он достает из кармана бланки лицензий и протягивает мне. Я пересчитываю бланки — их ровно десять.
Кое-кто из охотников понимающе улыбается.
— Людям вы не верите, — укоризненно говорит Болотников. — Не то, что товарищ Тимофеев! Ладно, мы пойдем в домики. Только вы уж нас не подведите — принесите путевки.
Я молчу — еще не хватало мне в чем-то убеждать Болотникова.
Он машет рукой кому-то из своей компании и взваливает на плечи рюкзак. В рюкзаке негромко звякает стекло.
— Огурцы это, в банках — криво усмехается Болотников, поймав мой взгляд. — Или проверить хотите, Андрей Иванович?
— Не хочу, — коротко отвечаю я.
И обращаюсь к тем, кто остается на основной базе.
— Размещайтесь по комнатам. На базе есть плитка, можно затопить печи. Хорошего отдыха!
Разместились охотники быстро — сказывался немалый опыт. Уже через десять минут они заняли койки и застелили газетами стол на улице. На газетах, как по волшебству, появились бутерброды, банки с тушенкой и килькой в томате, домашние огурцы и помидоры, крупно нарезанный ленинградский хлеб — круглый, темный, ароматный.
Ну, и водка, конечно. Но всего две бутылки — похоже, мужики всерьез восприняли мои слова.
Я усмехаюсь и иду смолить поврежденную лодку. Конечно, к завтрашнему утру она не будет полностью готова. Но пару дней поплавает, а потом вытащу ее на берег и переделаю снова. Зато у охотников будет на одну лодку больше.
Снова развожу огонь в обрезанной бочке. Сверху на два обрезка арматуры ставлю старый, проржавевший таз, а в него — ведро со смолой.
Пока смола разогревается, заново проверяю, как законопачены швы между досками. Наматываю остатки ветоши на палку — получается удобная кисть. Этой кистью я наношу горячую жидкую смолу на доски, тщательно промазывая швы. Пока смола не застыла, прохожу по швам деревянной лопаткой, втирая смолу в щели. А потом промазываю днище еще раз.
Ну, и хватит!
До утра смола подсохнет, и лодкой можно будет пользоваться.
Я мельком гляжу на небо, на котором сквозь облака проглядывает солнце, и решаю, что дождя сегодня не будет.
И тут слышу негромкий щелчок и замечаю какое-то движение в кустах неподалеку.
Я не сразу понимаю, что это. А потом вижу солнечный блик на стекле, и до меня доходит.
Кто-то, прячась в зарослях ивняка, фотографирует базу.
Я опускаю кисть в ведро со смолой и, не таясь, иду прямо к кустам.