Егерь: заповедник
Шрифт:
— Вот черт, — удивленно говорит Беглов. — Я и не подумал, что тебе многое известно наперед.
Он сосредоточенно трет ладонью подбородок.
— Ну, хорошо. А ты не допускаешь мысль, что твое перемещение во времени само по себе могло многое изменить? Вот подумай — почему появилась эта статья в газете? Потому что вы с Павлом встретили туристов и повздорили с Глебом. Так?
— И так, и не так, — улыбаюсь я. — На моем месте им вполне мог встретиться другой егерь. И все случилось бы точно так же.
— Может быть, — задумчиво
— Конечно, — твердо говорю я. — Дело не в том, что Черемуховка не станет благоустроенным поселком с многоквартирными домами и дворцом культуры. Дело вообще не в домах, дворцах и магазинах, понимаешь? Очень скоро настанет разруха. В сотнях поселков по всей стране люди останутся без работы, без денег. Без возможности даже уехать куда-то. Будут срезать провода, выкапывать электрические кабели, чтобы сдать их в пункты приема цветного металла. Станут торговать на стихийных рынках дешевым тряпьем, встанут в очереди за гуманитарной помощью. Я не хочу, чтобы это случилось с Черемуховкой.
— И что ты собираешься делать? — спрашивает Беглов.
— Искать возможности, — твердо отвечаю я. — У меня есть время. И есть замечательные люди вокруг. Вот почему я радуюсь приезду комиссии. Это повод уже сейчас начать перемены, заложить их основу.
— Ты прав, — удивленно говорит Беглов. — Но нужна конкретика.
Он смотрит на часы.
— Во сколько автобус на Киселево?
— Через полтора часа, — отвечаю я.
— Тогда у нас еще есть время все обсудить, — улыбается Владимир Вениаминович. — Так что ты собираешься делать?
— Заповедник, — говорю я, — Заказник, экопарк. Научную станцию, санаторий, базу отдыха. Что угодно, чтобы сохранить Черемуховку.
— Экопарк?
Беглов удивленно морщит лоб.
— А что это?
— Место, где люди могут пообщаться с природой, — объясняю я. — Представь себе лес, по которому проложены тропы для туристов. Проводятся организованные экскурсии, строятся гостиницы. Животные не боятся, подходят к дорожкам.
— Это сложно организовать, — замечает Беглов.
— Сложно, — соглашаюсь я. — Но это делается в нашей стране. На Байкале, на Камчатке, на Куршской косе.
— Там уникальные условия. А здесь?
— И здесь тоже, — убежденно говорю я. — Мы под боком у Ленинграда. Представляешь, сколько жителей города-миллионника хотят в выходной день выехать на природу? И не жечь костры, или собирать грибы, а погулять, послушать птиц. Полюбоваться животными не в вольерах зоопарка, а на воле.
— Представляю, — улыбается Беглов. — Сам такой.
— Ну, вот, — киваю я. — И ты такой не один. А самое главное — этот проект будет под охраной государства, понимаешь? Здесь не будут вырубать лес, строить коттеджные поселки. Здесь будут работать учёные, биотехники, лесники.
— Тебя послушать, так ты уже все придумал, — смеется Беглов.
— Не все, — говорю я. — Для этого мне
Я уверен, что все получится. Не сразу, не за один день и даже не за год. Но обязательно получится.
Главное — жить в нужном направлении и не упускать возможности. А они непременно появятся. Надо только их вовремя разглядеть.
— Кстати, что за игру ты мне предлагал? — вспоминаю я. — Что за «адвокат дьявола»?
— Игра в каверзные вопросы, — улыбается Беглов. — Вот сейчас я их тебе и задавал. Проехали, Андрей. Идея отличная, хоть и трудная. Времени и сил потребует много. Но мы можем попытаться.
Он откладывает в сторону недоеденный бутерброд и протягивает мне руку. Я крепко пожимаю ее.
Нохой не упускает свой шанс. Мгновенно хватает со стола бутерброд Беглова и торопливо глотает.
— Мерзавка! — хохочет Беглов.
И шутливо топает ногой на собаку:
— Пошла отсюда!
Нохой негромко и басовито рычит.
Мои псы во дворе заливаются радостным лаем.
— Кто-то идет, — говорю я.
И тут же слышу на крыльце тяжелые шаги.
Нохой с лаем бросается к двери. Беглов хватает ее за ошейник и оттаскивает в угол.
— Держи свою собаку, Володя! — слышу я хриплый голос генерала Вотинова.
Затем дверь открывается, и сам генерал появляется на пороге.
Мы с Бегловым буквально столбенеем от удивления. Нохой рычит и рвется, пытаясь добраться до ног Вотинова.
— Отыскалась? — спрашивает Георгий Петрович. — Что это с ней? Такая тихая собака была. А вы чего застыли? Привидение увидели, что ли?
На генерале синий спортивный костюм и вязаная шапочка. Он сейчас сильно похож на пожилого лыжника, который вышел из дома и обнаружил, что снег еще не выпал. Вот какая незадача.
Но взгляд!
Взгляд у генерала прежний — уверенный, с насмешливым прищуром. Куда только подевалась его болезнь?
— Жора!
Беглов, опомнившись, силой заталкивает Нохой в комнату и закрывает дверь. Но собака и оттуда продолжает лаять, да еще и скребет дверь когтями.
Похоже, мне предстоит ремонт. Уж красить дверь точно придется.
Беглов сходу набрасывается на Вотинова:
— Жора, ты что, сбежал из больницы? Ты в своем уме? Мы тебя вчера на носилках в палату затащили, а сегодня ты уже разгуливаешь?
— Не кричи, Володя, — останавливает его Вотинов. — Я вчера в бане свою палку забыл. Вот и пришел за ней. Чего мне целый день в палате сидеть? Получил капельницу на завтрак — и до обеда свободен.
— Тебя же Трифон искать будет!
— Чего меня искать? — удивляется генерал. — Я ему сказал, куда пошел. Я же не мальчишка, чтобы тайком бегать.