Егерь: заповедник
Шрифт:
— Синицын? — окликает меня уверенный женский голос, в котором звучат стальные командирские нотки.
Я удивленно оборачиваюсь.
Да, это она. Моя классная руководительница, преподаватель математики Тамара Ивановна. Чуть постаревшая, но все такая же строгая. Она держала наш класс в ежовых рукавицах, спуску не давала. Но относилась ко всем одинаково справедливо. Отличников в любимчики не записывала, но даже хроническим двоечникам давала шанс.
— Андрей, — утвердительно кивает Тамара Ивановна. — Ты что тут делаешь?
—
И бросаю взгляд на дверь ее кабинета.
Заведующий учебной частью.
— Вы теперь завуч? — спрашиваю я.
Вместо ответа Тамара Ивановна строго смотрит на мои сапоги.
— Ты почему без сменной обуви?
Мне становится смешно.
— Дома забыл, Тамара Ивановна, — виноватым голосом говорю я. — Но я ноги вытер, честное слово.
— Зайди ко мне, — величественно кивает Тамара Ивановна и пропускает меня в свой кабинет. — Садись.
Она тяжело опускается за свой письменный стол, на котором аккуратно разложены стопки тетрадей и отпечатанных листов.
Я сажусь напротив.
— Так что ты здесь делаешь? — повторяет свой вопрос Тамара Ивановна. — Соскучился?
— Я наших ребят на олимпиаду привез, — отвечаю я. — Из Черемуховки.
Тамара Ивановна молча ждет продолжения.
— Я теперь живу в Черемуховке, — добавляю я. — Работаю егерем, учусь в лесотехническом на заочном.
— Молодец.
Тамара Ивановна благосклонно кивает.
— А как твой брат? Ты знаешь, что он перевелся из нашей школы?
— Знаю, Тамара Ивановна. Он тоже приехал со мной. Будет участвовать в олимпиаде.
— Сергей? — удивленно спрашивает Тамара Ивановна. — У него за восьмой класс была тройка в полугодии.
Все-то она помнит.
— Сережа изменился, Тамара Ивановна, — говорю я. — Теперь учится хорошо. А вы все так же преподаете математику?
— Конечно, — кивает учительница.
Глядя на ее строгое лицо, я еще раз вспоминаю, как справедливо она относилась ко всем ученикам. Бескомпромиссная и неподкупная учительница.
И я решаюсь.
— Тамара Ивановна, я должен вам кое-что сказать. Но учтите — у меня нет никаких доказательств.
— Слушаю, Синицын.
Я подробно рассказываю Тамаре Ивановне о своих подозрениях и о подслушанном обрывке разговора. Все это время она внимательно смотрит мне в глаза.
— Из какой школы этот учитель? — спрашивает она.
И тут же качает головой.
— Неважно.
Ее взгляд падает на стопку листов, которая лежит на краю стола. Листы перевернуты обратной стороной вверх. В правом верхнем углу карандашом аккуратно проставлены номера. На верхнем листе стоит номер двадцать семь.
— Это задания для олимпиады? — проследив за ее взглядом, спрашиваю я.
Тамара Ивановна не отвечает. Молча берет стопку листов и убирает в верхний ящик стола.
Снова строго смотрит на меня и спрашивает:
— Ты ничего не придумал, Андрей?
— Я рассказал вам то, что видел и слышал, —
— Переживаешь за брата?
Я качаю головой.
— Нет. Он вряд ли победит, хотя готовился очень старательно. Но есть девочка из нашей школы — у нее очень большие способности. А еще для нее это очень важно.
— Олимпиада важна для всех, — говорит Тамара Ивановна и строго поджимает губы. — Ладно, иди. Я разберусь.
— Только вы осторожнее, Тамара Ивановна, — прошу я. — Не хочу, чтобы вам влетело.
Тамара Ивановна неожиданно смеется.
— Ты меня учить будешь, Синицын? Иди отсюда, не мешай.
Уже дойдя до двери кабинета, я слышу:
— Зайди ко мне перед отъездом.
— Хорошо, Тамара Ивановна, — киваю я. — Спасибо!
Глава 29
Спустившись обратно в школьный вестибюль, я выхожу на улицу. Алексей Дмитриевич Воронцов нетерпеливо расхаживает по мокрому тротуару, поглядывая на часы. Таня и Сережка о чем-то негромко разговаривают. Да меня долетают слова «интеграл» и «функция».
Я решаю не делиться своими подозрениями ни с Алексеем Дмитриевичем, ни с ребятами. Все, что можно было сделать, я уже сделал.
Вслед за мной на крыльцо выходит представитель РОНО. Его круглое лицо лучится фальшивой улыбкой.
Он хлопает в ладоши, привлекая к себе внимание.
— Внимание, ребята! Сейчас все организованно проходим в гардероб. А оттуда учителя проводят вас в классы. Уважаемые сопровождающие! Пожалуйста, подождите здесь. Подведение итогов районной математической олимпиады состоится в четырнадцать часов в актовом зале.
— Удачи, — говорю я Тане и Сережке. — Не волнуйтесь, у вас все получится.
И крепко жму Сережке руку.
— Я и не волнуюсь, — кивает он. — Все будет хорошо.
Ученики группками вливаются в вестибюль школы.
— Черт знает, что, — негромко возмущается Алексей Дмитриевич. — Ждать несколько часов на улице? А если дождь?
Я машинально смотрю на хмурое осеннее небо.
— Идемте ко мне, Алексей Дмитриевич, — говорю я Воронцову. — Я живу через дорогу. Попьем чаю и подождем.
Воронцов поднимается вслед за мной по лестнице на третий этаж. Наши шаги гулко отдаются в пустом подъезде.
На ходу я нашариваю в кармане ключи. Хорошо, что захватил их с собой. Дома сейчас никого нет — родители на работе, а младшая сестра в школе.
— Неудобно как-то, — нерешительно говорит Воронцов, когда я открываю дверь. — Может, я погуляю на улице.
— Проходите, Алексей Дмитриевич, — улыбаюсь я.
Приглашаю Воронцова на кухню, зажигаю газ и ставлю чайник на огонь. Воронцов с любопытством оглядывается. Подходит к окну, отодвигает тюлевую занавеску и смотрит на улицу — на железнодорожное общежитие и здание горкома партии, возле которого растут пушистые голубые ели.