Егерь: заповедник
Шрифт:
— Пошел прочь! — громко говорю я. — Не хватало, чтобы Татьяна Семеновна снова тебя увидела. Зачем ты вообще сюда пришел?
Наивный вопрос! Я прекрасно знаю, зачем пришел кот. Ему понравилось отбирать добычу у лисы, вот и прибежал. Учуял вкусные, будоражащие запахи, услышал возню.
— Ты ведь домашний кот, — с упреком говорю я. — Откуда у тебя эти замашки? Тебе молока не хватает, или я тебя плохо кормлю?
Кот внимательно смотрит на меня, как будто понимает, о чем я говорю.
— Охота пуще неволи, — смеюсь
Кот моргает, он полностью согласен со мной.
— Пошел прочь, — снова говорю я. — Скройся с глаз.
И очень убедительно топаю ногой.
Кот, бросив напоследок презрительный взгляд на пойманную лису, неторопливо трусит к дырке в заборе. Я слежу за ним и вижу за забором еще один темный силуэт — на этот раз человеческий.
Человек стоит неподвижно.
— Кто там? — спрашиваю я.
— Это я, — голосом Сережки отвечает тень. — Лиса попалась?
— Попалась, — говорю я. — А ты что здесь делаешь?
— Я за Бандитом пришел. Он случайно убежал, а я хотел его поймать. Можно мне посмотреть лису?
В голосе брата слышны виноватые нотки.
— Случайно? — усмехаюсь я.
Очень своевременная случайность. Ну, да ладно! В конце концов, главное — что лиса попалась.
— Иди сюда, — говорю я Сережке. — Поможешь мне.
Брат радостно бежит к калитке. Я вижу яркий луч света.
— Ты и фонарь с собой прихватил? — смеюсь я.
— Ага, — подходя, кивает Сережка.
И светит фонариком на лису.
Лиса уже поняла, что попалась. Она лежит в клетке, сжавшись клубком и тихо рычит, глядя на нас.
— Дикая, — с уважением говорит Сережка. — И что ты будешь с ней делать?
— Посмотрим, — отвечаю я. — Посвети-ка на курицу.
Луч света падает на белые куриные перья. Курица цела и невредима — частая сетка отлично защитила ее от лисы. Вот, и отлично!
Я отдаю брату разряженное ружье и надеваю толстые войлочные рукавицы. Неуклюже разматываю проволоку, дастаю из клетки курицу и прячу ее за пазуху.
— Подожди здесь, — говорю я Сережке. — Я сейчас. Надо вернуть курицу хозяевам.
Брат с ружьем наперевес остается возле клетки, а я иду к Федору Игнатьевичу. Курицу я придерживаю обеими руками, чтобы не вырвалась.
Несмотря на глухую ночь, в доме председателя ярко горит свет. Удивительно, но тем лучше.
Я стучу в окно кухни, поднимаюсь на крыльцо и слышу шаги в доме, а потом скрип задвижки.
Дверь открывается, на пороге стоит Мария Антоновна. Федор Игнатьевич с виноватым видом маячит за спиной супруги.
— Разбойники! — укоризненно говорит Мария Антоновна. — Думали, я ничего не узнаю? Ведете себя, как мальчишки.
— Курица цела? — торопливо спрашивает меня председатель.
— Цела, — отвечаю я.
—
— А как на вас не ругаться? — резонно возражает Мария Антоновна. — Утащили тайком курицу, собрались ловить лису. Поймали хоть?
— Поймал, — улыбаюсь я. — Сидит в клетке.
— Правда, что ли? — удивляется Федор Игнатьевич. — Ну, молодец, Андрей Иванович! Видишь, Маша? А ты мне все уши прожужжала — мол, нет никакой лисы, ерунда это все.
Но Мария Антоновна только строго качает головой.
Я отдаю курицу Марии Антоновне. Курица сомлела у меня под курткой, она хлопает глазами и сонно квохчет. Жена председателя несет свою питомицу в курятник.
— Вот ведь женское чутье, — тихо говорит председатель, глядя вслед супруге. — Представляешь, только ты ушел, как Марья собралась кур проверить. Я ей говорю — куда ты, на ночь глядя? А она — сердце, мол, не на месте. Чувствую, говорит, что-то случилось. А как одной курицы не досчиталась, так на меня насела, что пришлось мне все ей рассказать. Я говорю, ничего с твоей курицей не случится. Андрей Иванович обещал утром ее вернуть. Давай спать, говорю. Так ведь и не дала лечь, все сидела у окна и ждала свою курицу. Ну, и я с ней.
— Прости, Федор Игнатьевич, — с улыбкой говорю я.
Председатель машет рукой.
— Да ладно!
Мы все вместе возвращаемся на двор к Татьяне Семеновне. В доме соседки тоже горит свет, а сама она стоит рядом с ловушкой и качает головой.
— Не верила я, Андрей Иванович, в лису-то. Думала — ты своего кота покрываешь. А лиса — вот она! У, зараза!
«Зараза» жмется в угол клетки и даже рычать боится — ее пугают люди вокруг.
— Тощая какая, — с жалостью говорит Мария Антоновна, разглядывая лису. — Больная, что ли?
— Раненая, — объясняю я. — У нее задняя лапа была сломана, и неправильно срослась. Не может охотиться, вот и пришла в деревню.
— Что же ты с ней будешь делать?
— Алексей Дмитриевич предложил устроить в школе живой уголок. Попробуем поселить ее туда.
Мария Антоновна с сомнением качает головой.
— Так она же дикая.
— Ничего, привыкнет, — говорю я. — Надо только сделать для нее клетку побольше.
— Сделаем, — кивает Федор Игнатьевич. — Я поговорю с мужиками. К вечеру клетка будет.
Татьяна Семеновна отзывает меня в сторону и протягивает мне три рубля.
— Возьми, Андрей Иванович. Это ведь не твой кот курицу-то мою утащил. Выходит, зря я на него наговаривала. А ты мне деньги за курицу отдал.
Я качаю головой.
— Не надо, Татьяна Семеновна.
— Тогда я тебе яичек принесу, — предлагает соседка.
Я улыбаюсь.
— А вот за это спасибо.
Я забираю у Сережки ружье и отдаю ему одну рукавицу.
— Берись за ручку с той стороны, — говорю я.