Егерь. Девушка с Земли

Хорсун Максим

Скворцов показал глазами на небо.

— Жаброхваты. Над нами собралась целая стая.

Скорее всего, Жерех решил, что егерь намерен поймать его «на дурачка». Поэтому он, не отводя взгляда от Скворцова, бросил:

— Марашка!

Краснобородый бандит посмотрел вверх.

И почти в тот же миг вскинул дробовик. Заорал:

— Воздух!

10

Брюхо темно-фиолетовое, как небо Сирены, спина оранжево-красная, под стать рифовому лесу. Широкие крылья покрыты хрящевыми шипами, глаза выпучены и неподвижны, жабры превратились в торчащие наружу дисковые пилы, в своеобразные мясорубки.

Ими жаброхват срезает плоть со спин крупных животных, как снимает стружку рубанок. Ими перемалывает мясо и забрасывает в раздвоенный пищевод. Жаброхват планирует, чутко ощущая воздушные течения, ему помогает держаться на лету брюшной пузырь, наполненный водородом. Когда пуля пробивает пузырь, жаброхват взрывается: звучит громкий хлопок, и на землю валятся потроха и перекрученные хрящи. Остальных жаброхватов — а они обычно нападают стаями — не пугает ни шум, ни перспектива моментальной смерти; это тупые и кровожадные создания, они живут лишь рефлексами.

Люди и акслы — слишком мелкая и верткая добыча, но, когда поблизости нет ни клоунов-ворчунов, ни бегемотов с акульими пастями, жаброхваты готовы попытать удачи.

Проводник выпрыгнул из-под водяных струек, на четвереньках кинулся под защиту коралловых арок. Жаброхваты атаковали его в первую очередь как более привычную цель. Аксла, сам того не предполагая, уберег симмонсов и их пленников. Самого же аборигена воздушные хищники четвертовали в нескольких шагах от желанного убежища. Когда они развернули жаберные пилы в сторону людей, те уже покинули открытое пространство. Жерех и Марашек принялись палить из-под дендрополиповой поросли, Колбасинский приглядывал за Лазарусом, Лазарус — за пленниками, а Скворцов поддерживал Реми, руки которой все еще оставались связанными. В считаные секунды симмонсам удалось на треть проредить стаю жаброхватов. Грохот стоял отменный, а ошметками засыпало площадку и оставленные на ней рюкзаки.

Реми подумала, что стрельбу и взрывы обязательно кто-то да услышит в каком-нибудь поселке по эту сторону Большого барьера Хардегена. Ведь ее ищут, ищут с того самого момента… как она укатила из Прозерпины на джипе Скворцова? Наверное, так. И егерь, очевидно, числится в похитителях. Она поглядела на Скворцова, а тот как раз отдирал скотч с ее запястий. Заметив взгляд Реми, егерь легонько сжал ее плечо и ободряюще подмигнул.

Жаброхваты, опьяненные запахом собственной крови, норовили достать людей под дендрополипами. Они кидались вниз и на бреющем проносились между стволами, они застревали в ветвях, предоставляя симмонсам возможность всадить в них пулю или заряд дроби. Брюшные пузыри взрывались, во все стороны летели внутренности и куски полипов. Жерех и Марашек перебегали от полипа к полипу и выпускали пулю за пулей, Колбасинский и Лазарус стали отступать в глубь чащи, Скворцов и Ремина застряли на краю прогалины между первыми и вторыми.

Жаброхваты нападали так часто и столь беспорядочно, что сражение с ними превратилось в бойню. В этой круговерти у симмонсов стали сдавать нервы, они все чаще стреляли друг в друга, тогда как жаброхваты подбирались ближе и ближе.

— Замрите! — Скворцов прижал Реми к земле. — Они могут фокусировать зрение только на подвижных объектах!

— А вы?.. Куда же вы?

Он не ответил, кинулся через прогалину к Жереху. Тут же два жаброхвата спикировали с зенита, и Скворцову пришлось упасть, перекатиться кувырком. Шипастые крылья хлопнули у него над головой, он услышал, как гудят костяные пилы и как булькает секрет, которым они были смазаны.

Жерех направил револьвер на Скворцова. Лицо главаря было испачкано кровью и желчью жаброхвата.

— Вы у меня забрали!.. — крикнул Скворцов. — Штуковина с антенной!..

Он отпрыгнул, пропуская жаброхвата на расстоянии вытянутой руки. Снова рванулся вперед, перебежал ближе к Жереху.

— Отдай штуковину! Сигнал! Отпугнет жаброхватов! — прокричал на бегу егерь. Он снова едва разминулся с жаберными пилами, упал среди кочек, поросших рыжей ламинарией.

— Поисковый пеленгатор? — ухмыльнулся Жерех, выглядывая из-за ствола полипа.

— Не валяй дурака! — Скворцов приподнял голову. — У нас нет систем слежения такого уровня! Это пугалка! — Ему пришлось распластаться на земле, но через секунду он снова вскочил на ноги: — Это голос ночных рифов! Имитация! Голос Карлика!

Жерех достал из кармана штуковину с антенной. Реми глядела на перебежки егеря с другой стороны прогалины. Приборчик в руках главаря симмонсов показался ей знакомым.

Да! Видела. Скворцов приманивал им сейсмурию. Как давно была та охота… сегодня утром.

Долги дни Сирены.

— Просто нажми на кнопку! — закричал Скворцов.

— Босс, патроны закончились! — воззвал из-за облака пороховой гари Марашек.

— У Лазаруса потеря сознания! — послышался голос Профессора Колбасинского.

И следом закричала Реми: жаброхват спланировал на прогалину, развернул крылья, уставился тремя глазами — большим, центральным, и двумя малыми, боковыми, — на жертву.

— Реми, замрите! — снова заорал егерь.

Но Реми поползла: на локотках, на коленочках, пятясь. Подальше от хлопающих крыл, от вращающихся жаберных пил, от страшных бессмысленных глаз. А жаброхват двинул на нее стеной мышц, ороговевшей кожи и шипов… а потом разлетелся тучей зловонных брызг.

В ушах Реми зазвенело, она уткнулась лицом в землю и со странной апатией поняла, что не может больше пошевелиться. Сквозь темную пелену, застилающую взор, она увидела, как тают в небе остатки стаи жаброхватов.

Дальше роль проводника пришлось играть Скворцову. Реми надеялась, что егерь заведет проклятых симмонсов в какое-нибудь болото, но тот, похоже, решил не шутить с Жерехом и компанией. Скворцов пользовался гравитационным компасом Реми и кустарной картой; он не столь уверенно, как аксла, но все же бодро вел нежеланных спутников к подножию Барьера.

Вскоре Марашеку и Колбасинскому пришлось взяться за мачете, средний ярус рифа встретил их густыми зарослями сине-зеленой водоросли. Лазарус присматривал за Реми, хотя та и не думала о побеге. Куда? В пасть очередной твари? С голыми ногами через поля ядовитых морен? По сторонам глядел Скворцов, а Жерех не спускал глаз с егеря. Реми полагала, что у Скворцова есть план. Когда он останавливался, чтобы свериться с картой и почесать в задумчивости щетинистый подбородок, Реми настойчиво пыталась заглянуть в его глаза. Она надеялась, что егерь снова подмигнет и в его зрачках вспыхнут лукавые искорки. Но Скворцов, будто нарочно, отворачивался или закрывал лицо полями шляпы.

В долине, прилегающей к Барьеру, кипела жизнь. Чинно паслись в низине клоуны-ворчуны; мелькали среди молодых полипов их бока в желтую и черную полоску. Над сетью болот носились рыбоптицы. Из грязи торчали спины неких исполинских созданий; с очевидной ленью они вынимали из болота плоские головы, стонали сонно и уныло, снова зарывались в топь да выплескивали через спинные дыхальца фонтаны бурой воды. В высоте планировали, расправив крылья, вездесущие жаброхваты, на людей они не обращали ни малейшего внимания.