Егерь. Последний билет в рай. Котенок (сборник)
Шрифт:
– Думаете, они заранее были в курсе?
– Подозреваю. Поэтому и хочу знать, о чем командир с безопасником за закрытыми дверями беседовать будут.
Это он хорошо придумал, сам бы я в жизни не допетрил. Петрович сейчас наши уши, считай, идеальный шпион. У Линдеманна подготовка специфическая, он, если и подумает о прослушке, нейтрализовывать будет стандартные средства. А у нас живой микрофон с лопухами-локаторами. ППМ в пассивном режиме фиксирует излучение мозга, с радиочастотами не работает, так что аппаратура безопасника передачу данных не выявит. Все, что слышит мой питомец, улавливает приемо-передающий модуль, который в свою очередь по радиоканалу перегоняет информацию в коннектор и далее в баллистический комп. Но, что характерно, все это происходит за пределами брифинг-зала. Лишь бы подозрительный Линдеманн кота не выгнал. Но здесь уже приходилось полагаться на удачу да природное обаяние Петровича.
Легкий толчок в ноги показал, что лифт достиг точки назначения. Мы с майором выбрались из кабинки и не торопясь направились в медблок, где нас уже ждали специалисты с техникой. Стандартная процедура много времени не заняла, так что освободились мы меньше чем через час. Все это время Исаев постоянно находился рядом, контролируя действия медиков, поэтому мнемосканирование прошло без эксцессов и неприятных последствий. Вряд ли бы мне удалось отделаться так легко в одиночку: в боксе торчали целых два лаборанта из службы безопасности, а вход караулила пара облаченных в черное бойцов. Но авторитета майора хватило, чтобы уберечь меня от неприятностей.
Оставив, наконец, обитель эскулапов, разошлись в разные стороны. Начальник отправился в расположение Охотников – выдавать ЦУ участникам миссии, а заодно поговорить и поделиться впечатлениями, я же вернулся в каюту и завалился на кровать. Правда, сон не шел, я беспрестанно ворочался и представлял всяческие ужасы, неизменным участником которых был главный безопасник. Помучившись так около часа, плюнул на отдых, вышел из жилого блока и загрузился в лифт, который унес меня в биолабораторию. Там я намеревался посидеть за компом и поискать свежие данные в локальной сети, благо кое-какие навыки по несанкционированному доступу к информационным ресурсам у меня были.
Претворить идею в жизнь не удалось – проходя по коридору, я услышал странные звуки, подозрительно напоминавшие глухие всхлипы. Доносились они из дальнего бокса, где обычно работала Галя. И что она в такое время тут делает, рабочий день-то уже кончился?.. Хоть мы и были с ней до сих пор на ножах, но оставить без внимания явные признаки девичьего горя я не сумел, ноги сами принесли меня к двери лаборатории. Она оказалась открыта. Я неслышно шагнул в помещение и сразу же наткнулся взглядом на девушку. Галина сидела в кресле, склонившись над терминалом, и плечи ее подозрительно сотрясались. Точно, бьется в рыданиях. Интересно, по какому поводу? Не решаясь подойти ближе, чтобы, не дай бог, не испугать, я деликатно постучал по пластиковой створке. Звук получился глуховатый, но Галя на него среагировала – резко обернулась и уставилась на меня зареванными глазами.
– По какому случаю сырость? – изобразил я приветственную улыбку. – А, Галина Юрьевна?
Та смешно сморщила мокрые щеки и поспешила закрыть лицо ладонями. Плечи ее затряслись еще сильнее, а всхлипы стали перемежаться шмыганьем носа. Блин, истерика у нее, что ли? И чего делать? Я осторожно приблизился к плачущей девушке, приобнял за плечи – все в пределах приличий, никаких поползновений! – и попытался успокоить, нашептывая на ушко всякую ерунду, как, бывало, моя мать делала. В детстве прокатывало, ага.
Сработало и сейчас. Галя вдруг обмякла, обхватила мои руки мокрыми от слез ладошками, прижала к себе. Положила голову на плечо. Я стоял, не решаясь шевелиться, хотя поза была отменно неудобная и уже начала ныть натруженная за день поясница. Ладно, потерплю. Главное, что краса-девица перестала реветь в три ручья, вон всего лишь изредка всхлипывает. Даже носом уже не шмыгает. Подчиняясь наитию, я легонько прикоснулся губами к ее шее. Она, против ожидания, не отстранилась и даже не дернулась, лишь запрокинула голову, чтобы мне было удобнее. Я намек понял и начал действовать смелее, а через некоторое время она ответила – высвободилась, развернулась вместе с крутящимся креслом и потянулась ко мне. Я хмыкнул про себя – сбылась мечта идиота! – и отдался естественному течению событий.
Примерно через час я осознал, что лежу на узком диванчике в крохотной комнате отдыха при лаборатории, а рядом разместилась Галя, устроившая рыжеволосую голову у меня на груди, и лениво перебиравшая пальцами скудную растительность, украшавшую мой торс. Что поделать, я не альфа-самец, брутальностью и волосатостью организма никогда похвастаться не мог. Брал другим, ага. Мы были целомудренно укрыты по-казенному серым покрывалом с дивана, но валявшаяся по всей комнате одежда не оставляла сомнений в случившемся.
– Доволен? – спросила вдруг Галина, больно зажав клок моих волос. – Воспользовался временной слабостью девушки? Тебе хоть понравилось?
Я задумался на секунду и ответил сразу на все три вопроса:
– Да.
– Чего «да»?! – возмутилась Галя. – Признаешь, что воспользовался?
– Угу.
Та вместо ответа выдернула волосы, заставив меня скривиться от боли.
– Вот тебе, негодяй! За цинизм. Я-то, дура сопливая, думала, что ты в джунглях сгинул! А ты взял и приперся целый и невредимый! И как я должна была поступить?!
– Могла бы сказать, что рада меня видеть, – хмыкнул я и удостоился второго вырванного клока. – Да хватит уже шерсть на мне драть! Больно же!
– Да тебя убить мало! – выкрикнула она, отстранилась и принялась дубасить меня в грудь кулачками. – Вот тебе, вот тебе!!! Не мог, как вернулся, позвонить? Я же волновалась! Мало того что Женя пропал, так еще и тебя нелегкая унесла!
– Стоп! – Я поймал ее руки и пристально уставился ей в глаза. – Так ты не из-за меня переживала? Женечку тебе жалко? И ты еще меня в цинизме обвиняешь? Королев лежит в коме, а ты со мной развлекаешься? Не думал, что ты такая су…
Договорить она мне не дала – вырвала руку и влепила смачную пощечину. Потом выбралась из-под покрывала и принялась натягивать одежду, не смущаясь наготы. Я же наблюдал за девушкой, снедаемый целой гаммой противоречивых чувств: обидой на нее и собственную глупость, завистью к сопернику и восхищением гибким стройным телом с грацией балерины. И с каждой секундой убеждался, что я не просто циник, а полная скотина да к тому же еще и дебил – такую девушку упустить! В том, что восстановить нормальные отношения будет ой как нелегко, я не сомневался. Очень уж Галя гордая.