Египет великих фараонов. История и легенда
Шрифт:
Как в свое, так и в наше время Эхнатон разжигает страсти. Тем не менее, как ни скромен фрагмент статуэтки шести сантиметров высотой из Брюссельского музея, он прекрасно воссоздает его лицо. И какое спокойствие, какой внутренний свет исходит от него! Ни малейших признаков ненормальности, никакой деформации. Это один из лучших портретов в египетском искусстве, где молодость сливается с глубиной натуры, а обостренная чувствительность соединяется с задумчивостью. Несомненно, Эхнатон был человеком, состоящим из контрастов и противоречий. Но возможно, ему удалось слиться с превозносимым им светом благодаря текстам, посвященным им богу Атону.
Источники, датируемые царствованием Эхнатона,
По общему мнению, Аменхотеп IV — Эхнатон — сын Аменхотепа III и Тэйе. Детство и юность он провел в пышном фиванском дворце в Мальгатте. В основе воспитания будущего фараона лежало развитие как умственных, так и физических его качеств. Что касается обучения «физической культуре», то юноша как будто не проявлял особого интереса ни к охоте, ни к искусству владения оружием. Зато он впитал ту особую, неповторимую духовную атмосферу, которой двор был по многом обязан творческой энергии мастера Аменхотепа, сына Хапу. Последний, в силу воспитания и по роду своего искусства, не очень жаловал пустых мечтателей. Он держал Эхнатона в строгости и, как и отец царевича, уделял особое внимание его священным обязанностям, неотделимым от царского долга.
Наклонности будущего монарха к мистике должны были скоро обнаружиться. Но ученые все еще спорят, оказали ли на него влияние Аменхотеп III и некоторые другие мудрецы. Нельзя отрицать, что эта эпоха отмечена относительно «открытой» религией, где солярные культы занимали наряду с поклонением Амону такое место, что ими невозможно пренебречь. Создался благоприятный интеллектуальный климат для разума, готового признать свет главной «божественной субстанцией».
Аменхотеп IV взошел на престол в 1364 г. до н. э. в возрасте пятнадцати лет. Вероятно, он уже был женат на Нефертити, имя которой означает «Прекрасная пришла». Известно, что она была чистокровной египтянкой. Новый царь, однако, должен был жениться на наследной царевне. Можно ли говорить о браке по любви между двумя юными созданиями? Мало вероятно. Союз заключили властители Египта, но в нем должна была родиться истинная страсть двух исключительных существ.
Иногда предполагали, что Нефертити — дочь Аменхотепа III. Но нет решительно никаких доказательств, подкрепляющих такую гипотезу. Она никогда не носила титула «дочь царя». В действительности Нефертити принадлежала к роду одного из великих вельмож двора.
Церемония коронации в Фивах — это повод для грандиозного празднества. Отовсюду стекаются дары. Египет силен. Вот яркий пример: фараон поддерживает прекрасные отношения с царем Кипра, и тот присылает ему в качестве поздравительного подарка очень дорогую священную вазу. Но взамен требует тканей, золоченую колесницу, сосудов и других вещей, упоминая о кораблях, курсирующих между двумя странами для торговых перевозок.
В историческом прочтении начало царствования ставит фундаментальную проблему: правила ли Аменхотеп III и Аменхотеп IV несколько лет совместно, по принципу соправления, или Аменхотеп IV один занимал престол? Дебаты на эту тему не прекратились по сию пору, хотя чаще принимается первое мнение. В зависимости от того, какая выбирается гипотеза, варьируются датировки, по-разному интерпретируются некоторые события.
Новый фараон принял традиционную титулатуру. Вплоть до пятого года правления наблюдаются только некоторые особенности в надписях. Аменхотеп IV называет себя «единственным для Ра» и «первым пророком Ра-Хорахти», обозначая таким образом особую приверженность богу Солнца. Даже в самих Фивах он приказывает построить святилище, названное «Атон найден». Здесь Ра-Хорахти изображается в виде солнечного диска, испускающего лучи, заканчивающиеся кистями рук. Солнце считается царем, оно делит власть с фараоном и так же, как фараон, празднует юбилеи.
Аменхотеп IV неразлучен со своей супругой Нефертити. Они вместе возглавляют религиозные обряды, официальные церемонии. Гробница визиря Рамоса — великолепный пример совершившейся эволюции. Часть памятника этого могущественного человека отделана в классической манере. Там, где Рамос жертвует цветы в честь Аменхотепа IV, царь изображен и «нормальной» манере, в обычном стиле. Но там, где Рамос принимает ожерелье от Эхнатона и Нефертити, мы видим амарнский стиль с характерной для него деформацией тел.
На пятом году царствования молодой фараон принимает основополагающее решение[101]. Он меняет имя. Отказавшись от имени Аменхотеп, в состав которого входит имя Амона, он называет себя Эх патовом, то есть «полезным Атону», или, что вероятнее, «действенным духом Атона». Отныне власть царя храпит бог Атон. Поскольку политика нераздельна с религией, то изменяется и судьба Египта.
Отец Эхнатона звался Аменхотеп, но сын не испытывает к нему никакой неприязни. Существует несколько изображений, где фараон приносит жертвы обожествленному Аменхотепу III. Не против бога Амона, как такового, решает бороться Эхнатон (по крайней мере на начальной фазе своей «революция»). Он выступает против жречества Амона, против людей, уполномоченных отправлять его культ, против священнослужителей, с его точки зрения совершенно недостойных своей задачи. Нс случайно Эхнатон принимает титул верховного жреца Гелиополя — «великий среди видящих». Таким образом, он связывает себя со старейшим религиозным культом Египта, считавшимся более чистым, чем фиванская религия.
Однако же в Карнаке, вотчине Амона, Эхнатон устанавливает спои изображения — колоссов, которые олицетворяют царя и производят очень сильное впечатление. Фараон изображен гермафродитом. Он приказал изваять свое тело так, что в нем смешаны мужские и женские признаки. Лицо намеренно искажено и в зависимости от угла зрения кажется то улыбающимся, то тревожным. Таз широк и говорит о плодовитости: разве фараон не отец и мать всех создании? Некоторая тучность и чуть согнутая спина, вероятно, должны напоминать о позе писца, то есть мудреца, дух которого господствует над телом. Эти колоссальные статуи смущают многих, кто их видит, и Эхнатона обвиняют в мистической чувственности с примесью психоза. Все же не будем забывать, что общий вид и символика этих колоссов не нарушают традиционных художественных канонов. В этих портретах представлен не Эхнатон как личность, а царь, олицетворяющий свой долг, владыка, который подчеркивает некоторые стороны своего теологического образа.
Для жрецов Амона такой поворот не был полной неожиданностью. Эхнатон не намеревался делиться властью, чтобы заставить признать свои идеалы, тем более что его религиозная политика никак не согласовывалась с конформизмом верховного жреца Амона. Эхнатон полагал, что ему надлежит восстановить естественный порядок вещей, доказав, что он единственный властелин Египта. Он поставил себе цель лишить жрецов возможности распоряжаться значительными мирскими богатствами, которые по нраву принадлежат престолу.
Кроме того, нужно отметить, что в эпоху Нового царства Египет, а Фивы в особенности, дал пристанище множеству чужеземцев. Столица стала местом, где бурлил водоворот идей и доктрин. Очень возможно, что Эхнатон задумал основать религию с тенденцией к объединению многих культов, универсальную, способную заменить старые верования в Амона. Следует сказать, что термин «универсальность» касается здесь цивилизованного мира, известного царю. Невозможно отрицать, что он опирался на средние классы населения и на кучку чужеземцев, прижившихся и египетском обществе, даже если это не входило в его сокровенные замыслы. Для царя это оставалось единственным средством борьбы против богачей и жрецов Карнака, власть которых казалась непоколебимой.