Египетские ночи

Картленд Барбара

Лидия решила, что пора положить конец этому безобразию.

– Милая моя Энн, – сказала она, – не смеши меня. Хватит этих глупостей насчет барона Себаля. Он женатый человек, и что хорошего может выйти из твоей влюбленности? Он никогда не сможет жениться на тебе. К тому же его жена – католичка, а католики не признают разводов. Выброси его из головы, пока не поздно! Прекрати с ним встречаться. В Каире есть сотни других молодых людей.

– Они все такие зануды, – презрительно отмахнулась Энн. – Тебе никогда не уговорить меня отказаться от этой любви, Лидия,

как ни старайся. Я обожаю Али и знаю, что он меня просто боготворит. Не бойся, ничего плохого он мне не сделает. Сегодня он только поцеловал мне руку и подол моего платья!

Последние слова Энн произнесла дрожащим от волнения голосом; похоже, сделала вывод Лидия, театральные манеры, свойственные восточным народам, привели наивную девичью душу в восторг.

«Энн еще слишком молода, – подумала она, – ее не переубедить. Барон так вскружил ей голову, что она даже не стесняется своих чувств».

Вздохнув, Лидия все же попыталась еще раз воззвать к здравому смыслу своей подопечной.

– С тех пор как мы здесь, ты хоть раз задумалась о побеге твоей матери с твоим отчимом? – спросила она Энн.

Та посмотрела на нее удивленно.

– А что мне об этом думать? Какое это имеет отношение ко мне?

– А вот такое: Джеральд был еще совсем молод, когда сделал первый неверный шаг, разрушивший всю его жизнь, – ответила Лидия. – Ты считаешь, он счастлив?

– Никогда об этом не задумывалась, – призналась Энн, – но ведь с мамой произошел несчастный случай, а потом, она же намного старше Джеральда. И выглядит на свой возраст, разве не так?

Они начали отклоняться от темы, и Лидия попыталась вновь направить беседу в нужное русло:

– Я просто хотела тебе показать, что, если не следовать общепринятым нормам, счастья это не принесет. В конце концов не останется ничего, кроме разочарований.

– Ты просто хочешь меня напугать, – упрямо возразила Энн. – Не вижу ничего общего между судьбой моей матери и моей любовью к Али. В любом случае очень надеюсь, что никогда не буду выглядеть как она.

– Ах, Энн! – воскликнула Лидия. – Как можно говорить такие жестокие вещи!

– На нее жутко смотреть, – заявила Энн.

Девушка встала, подошла к зеркалу и посмотрела на свое миловидное отражение.

– Али говорит, что я похожа на звезду, – мечтательно проговорила она. – На прекрасную звезду посреди темного небосклона.

– Какая банальность! – усмехнулась Лидия.

– Слова всегда звучат банально, если их просто повторяют, – мудро заметила Энн. – Совсем другое дело, когда их говорят тебе, и ты, Лидия, это прекрасно знаешь.

– Да, доля правды в этом есть, – признала Лидия, – но когда тебя называют звездой посреди темного небосклона, а ты в это время любуешься пирамидами в лунном свете в обществе потомка фараонов – это напоминает бульварные романы, которые я еще школьницей тайком почитывала под одеялом.

– Боже, какое счастье, что ты хоть когда-то делала что-то недозволенное! – воскликнула Энн. – Ты просто ханжа, Лидия, и мне порой, глядя на тебя, становится страшно!

Энн

рассмеялась, и от этого ее слова прозвучали не так обидно. Она встала, обняла Лидию, чмокнула в щеку и, пожелав спокойной ночи, добавила:

– Я так счастлива!

Энн ушла, у Лидии же на душе стало неспокойно, и сон как рукой сняло. Ну как же повлиять на эту упрямицу, которая ничего не воспринимает всерьез и пропускает мимо ушей все ее упреки и замечания? Энн наверняка только посмеется над ее страхами, а может, наоборот, развеет их.

«Джеральд должен сам поговорить с бароном», – решила она. Увы, при мысли о Джеральде ей тотчас вспомнился миг, когда он поцеловал ее в саду на берегу Нила.

Это было всего несколько часов назад, и сколько всего с тех пор произошло! И все же сейчас, в темноте, она до сих пор ощущала нежность его губ. А руки, какие у него сильные руки!

Тогда, на берегу, она чувствовала себя совершенно беспомощной. А теперь она поняла еще кое-что: та сцена оставила после себя не только гнев и растерянность, в ней проснулось некое странное чувство, назвать которое она не осмелилась бы даже себе самой.

Глава 9

Денди вошла в комнату Лидии еще до того, как та окончательно проснулась, деловито распахнула ставни и отдернула тонкие занавески. Комната тут же наполнилась золотистым солнечным светом, настолько ярким, что Лидия даже зажмурилась.

Ей казалось, что заснула она буквально только что. После волнений вчерашнего вечера она долго не могла успокоиться и все ворочалась в кровати с боку на бок. Ей было слышно, как какие-то далекие часы отбивали час за часом.

Наконец, уже уверив себя, что уснуть не удастся, она все же погрузилась в дрему, правда, без сновидений.

– Кто здесь? – сонным голосом проговорила она, зевнула, протерла глаза и села в кровати.

Перед ней, уперев руки в тучные бока, стояла Денди и придирчиво ее рассматривала.

Лидия еще толком не проснулась, однако рассыпавшиеся по светлой коже плеч темные волосы и игравший на щеках нежный румянец придавали ее заспанному лицу молодость и привлекательность.

– Спать хочется, – недовольно сказала Лидия. – Зачем было меня будить? Так бы спала еще и спала.

– Уже почти восемь часов, – ответила Денди.

Лидия вздрогнула, вспомнив вдруг все, что произошло накануне. Интересно, проснулась ли Энн и собирается ли она разговаривать с Джеральдом?

– Энн уже встала? – поинтересовалась она.

– Да, – ответила Денди. – И уже почти оделась. Я пришла к вам, как раз чтобы поговорить об Энн.

Лидия с тревогой посмотрела на свою собеседницу, но Денди лишь рассмеялась.

– Все в порядке, дорогуша, – успокоила ее та. – Я не собираюсь добавлять вам лишних хлопот и беспокойства за дочь Маргарет, вам их и без того хватает. Я знала, что так оно и будет, если не хуже. В этом доме это неудивительно. Но дело тут не в ней, а в ее матери. Маргарет плохо спала, и я не хочу будоражить ее рассказами о дочери, даже если лично для вас это важно.