Его Алиса

Ри-Эн Саша

Сам Егор соответствовал этим параметрам только в последнем пункте, да и то с поправкой на славу. А вот Алисе и слава не нужна, чтобы парни к ногам падали. Ей не надо быть кем-то, достаточно просто быть.

Егор вздохнул, вспомнив, как во времена безвестности пытался подкатывать к красивым девчонкам. В отличие от них, девочки из эскорта, с которыми он в последнее время имел дело, всегда были вежливы и сговорчивы, но в обоих случаях оставалось ощущение, что ты жуёшь кусок пластмассы. Только в первом случае тебе двинули им в зубы, а во втором щедро

полили клубничным джемом. «Странно, – подумал Егор, – почему я раньше этого не замечал?»

Он снова подумал об Алисе, такой недосягаемо-прекрасной, выше которой только звёзды…

«Ну так и я – звезда», – опомнился он. Представил себя с ней рядом – и почему-то, вместо байка и автострады, увидел парк, дорожку, припорошенную жёлто-красными листьями, и пушистые хлопья снега, которые, кружась, летят в лицо. Увидел, как, уворачиваясь от них, смешно морща нос, улыбается Алиса, почувствовал, как вздрагивают в ладони её пальцы, и сердце наполнилось такой непривычной сладко-щемящей нежностью, что стало трудно дышать.

Заставив себя успокоиться, Егор выровнял дыхание, хотел прогнать глупые фантазии, но не смог.

Думал, что теперь совершенно точно не уснёт, но, когда вагон в очередной раз дёрнуло, и он открыл глаза, обнаружил, что настало утро.

Алисы в купе не оказалось, однако книга по-прежнему лежала на столе, и Егор наконец выдохнул. Вскоре появилась и её хозяйка – с полотенцем и зубной щёткой. Чёрную кофточку сменила светло-бежевая, более свободная, но по-прежнему, словно броня, закрывающая почти до кончиков пальцев, и которая также невероятно ей шла. «Да она даже в мешке для мусора будет выглядеть сногсшибательно», – подумал Егор. Наткнулся на предупреждающий взгляд и произнёс:

– Доброе утро.

– Доброе, – ответ прозвучал так шелестяще-равнодушно, словно упал сухой осенний лист. Почему-то стало обидно, и только потом Егор понял причину. Понял и усмехнулся, напомнив себе, что та Алиса из снежно-багряной сказки – всего лишь фантазия.

Выбрался из-под одеяла и тоже отправился умываться.

«Красавчик», – с усмешкой сказал он себе, обозрев помятую физиономию в зеркале туалета. Запустив пятерню в волосы, попытался привести в порядок стоящую торчком шевелюру, не преуспел и, плюнув на это дело, принялся умываться. Гримёрам перед выступлениями всякий раз приходилось немало потрудиться, чтобы придать его волосам приличный вид. Да и физиономии в целом, если он накануне где-нибудь тусил. Сегодняшняя ночь тоже оставила свой след, и это было даже неплохо, поскольку в таком виде его точно никто не узнает.

Вернувшись, он даже подумал, что можно рискнуть наведаться в вагон-ресторан, позавтракать, но тут заглянула проводница, и он последовал примеру Алисы – заказал чай.

– Угощайся, – получив свой стакан, он выдвинул мешок с пирожками на середину стола, но в этот раз Алиса отказалась. Вежливо, без намёков, но Егор и без них всё понял. – Ну и зря, – произнёс он, взяв пирог для себя – аппетит пропал, но он всё равно принялся жевать. Зашуршала бумага, тонкие пальцы Алисы отломили кусок печенья, но оно так и осталось несъеденным.

– Будешь? – внезапно предложила она, придвигая раскрытую пачку ближе.

Печенье Егор не любил. До нынешнего момента.

– Спасибо, – взяв один из посыпанных орехами кругляшей, надкусил, и оно, хрупнув, сыпануло крошками во все стороны. – Извини, – чувствуя себя ужасно неловко, воскликнул он, хотел отряхнуть Алисин рукав, но та отдёрнула руку раньше, чем он успел дотронуться. Крошки осыпались на стол.

– Ничего, – Алиса достала влажную салфетку и аккуратно смела оставшиеся крошки в сторону.

Наблюдая за движениями её пальцев, Егор невольно залип – это было так красиво.

– Ты случайно музыкой не занимаешься? – не удержавшись, спросил он. – У тебя пальцы как у музыканта. Рука замерла, а потом, оставив салфетку, спряталась под стол.

– Нет, не занимаюсь. Бросила.

– Скрипка? – ухватившись за соломинку, Егор поднял взгляд.

– Фортепьяно, – ответный взгляд теплотой не блистал, но прежний лёд, похоже, дал трещину. Хотелось воскликнуть: «Ух ты, я тоже музыкант!» – но, воспоминание о позорном исключении из музучилища остановило этот порыв.

– А почему бросила?

Алиса пожала плечами.

– Так вышло.

– А я-то думал, почему у тебя звонок такой, – он указал на телефон, и тот, словно по команде, завибрировал.

– Извини, – произнесла Алиса и вышла в коридор, унося с собой так и не родившуюся мелодию.

Проводив её взглядом, Егор задумался – кому же она вчера так улыбалась, если её друг погиб? «Кому-кому, – ответил сам себе, – можно подумать, такая девушка долго останется одна, – и от этого осознания внезапно сделалось грустно. Снова вспомнился парк, и Егор мысленно покрутил пальцем у виска, – совсем сдурел, страдать по своим фантазиям?»

Однако спокойней от этого не стало. Грусть сделалась ещё сильней, когда он увидел на лице вернувшейся Алисы тень знакомой улыбки. «Эх, вот бы она мне так улыбнулась», – подумал Егор, и фантазия с парком вновь предстала перед глазами.

– Снег, – провалившись в эту картину, невольно произнёс он.

– Что? – переспросила Алиса.

Звук её голоса выдернул в реальность, Егор понял, что увлёкся и, сам не зная зачем, произнёс:

– Снег. Знаешь, такой, пушистый, хлопьями… Представь – идёшь ты по парку, под ногами листья, а сверху – снег, прямо в лицо…

Алиса замерла, и Егор перестал дышать, увидев, как изменился её взгляд.

– Да ты романтик, – трещина во льду её брони почти мгновенно затянулась, сверкнув гладкой поверхностью. – Холодно, мокро и каша из листьев под ногами хлюпает, – в голосе послышалась насмешка.

Положив телефон, Алиса вернулась за стол. Отпила остывший чай.

– Может, всё-таки пирожок? – без особой надежды предложил Егор. Скользнул взглядом по раскрытому мешку, Алиса покачала головой.

– Нет, спасибо.