Его большой день
Шрифт:
Тем временем они зашли уже высоко в горы. Узкая дорожка извивалась вверх по гребню Ригля. Мальчишки спотыкались о камни и стволы деревьев. Ветки елей били их по лицу, но они не обращали на это внимания.
Вдруг Йожо остановился и рукой задержал Габо:
— Посмотри!
Метрах в тридцати перед ними светились два зеленоватых огонька.
— Что это? — испуганно попятился Габриель.
— Наверное, лиса.
— Или волк.
— Тоже выдумал! В наших лесах волки не водятся, — сказал Йожо, но в его дрожащем голосе не было уверенности.
Огоньки не двигались.
— Гром! Гром! Сюда!..
Два зеленоватых огонька стали быстро приближаться и наконец уткнулись Йожо в руку. Да, это Гром, потомок диких волков, нагнал на мальчишек страх. Он сбился с дороги, обогнал их и, снова выйдя на тропу, остановился впереди и стал ждать.
— Вот чудище! — выругал Йожо пса. — Так испугать нас! — Он схватил пса за ошейник, украшенный медными кнопочками.
Где-то далеко заухала сова, и Гром ответил ей добросовестным лаем.
В тылу врага
Отряд Шимака не прекращал боевых действий. Таков был приказ командира бригады: уничтожать коммуникации врага!
То взлетал в воздух мост с воинским эшелоном, то автомашины подрывались на минах. Все чаще люди находили у дорог остовы сгоревших машин.
Не проходило дня, чтобы отряд не совершил какой-нибудь диверсии.
Когда началось восстание, отряд Шимака поспешил в Стречнянское ущелье. Гитлеровцы пробились туда с помощью танков, тяжелой артиллерии и самолетов.
Словаки сражались тут бок о бок с чешскими, русскими и французскими партизанами. Они дрались героически, но не смогли долго противостоять мощному оружию. Не говоря уже об авиации. А у них самолетов не было, если не считать нескольких отчаянно медленных бипланов. Шаг за шагом враг продвигался вперед. Казалось, каждое дерево стреляло и каждый овражек превратился в маленькую крепость. Редели ряды фашистов, но все-таки винтовками невозможно было задержать тяжелые танки. Партизаны отступали…
Когда немцы подошли к Мартину, отряд из-под Сухого Верха получил новое задание: остаться в тылу врага. Разрушать железные дороги, мосты, шоссе, наносить урон захватчикам.
Но прежде чем вернуться в горы, партизаны пошли в Сучаны, чтобы защитить их от фашистов. Все село поднялось на врага. Лишь хозяин магазина Волавец в последнюю минуту куда-то исчез, да не которые богатые крестьяне заперлись в своих домах. Казалось, они ничего не хотят знать о том, что делается вокруг.
На околице люди рыли окопы, а народная милиция организовала отряды обороны.
Отряд Шимака защищал подступы к Сучанам со стороны Вага.
Но все-таки немцы заняли Сучаны: они пробились в село с другой стороны, стали стрелять по окопам, сучанцы не выдержали огня и отступили. Тогда отряд Шимака открыл по врагу стрельбу с флангов и долго не давал ему войти в село. Немцы повернули минометы за Ваг, и партизанам пришлось отступить в лес.
Двое из отряда погибли.
Командир Шимак понял, что, не имея серьезного вооружения, в открытом бою его небольшой отряд ничего не сумеет сделать, и велел отступать к Сухому Верху.
— Нам бы хоть одну пушку, — сетовал командир отряда.
Партизаны тоже ходили мрачные.
Йожо пришлось в тот день пережить тяжелые минуты. Он был так близко от дома и не мог туда заглянуть. Когда они вернулись к Сухому Верху, он не смог высидеть в землянке; нашел место, откуда было хорошо видно его родное село, долго смотрел вниз, и ему было тоскливо до слез. В чистом и прозрачном воздухе долина была как на ладони. Только под Лысой горой мирно висело в небе белое облачко. Рядом с Йожо стояли Хорват и Шимак. Бинокль командира переходил из рук в руки.
Вся долина казалась Йожо какой-то настороженной. Сучаны жались к Буковинке, как испуганная стайка цыплят к квочке. Стройные трубы кирпичного завода не дымили. Некому было развести огонь в печах: оставшиеся в селе люди попрятались в подвалах и укрытиях. А большинство рабочих ушли в горы.
По улицам села медленно ползли танки, на которых враг пробился в Сучаны.
Хорват, смотревший в бинокль, крикнул:
— Двигаются к «Взрыву»!
Йожо вздрогнул. К «Взрыву»! Двигаются к «Взрыву»! В ушах у него зазвенело. Он подумал о матери и маленькой Зузанке. Где они, дома или куда-нибудь спрятались?
На этот вопрос он не мог ответить. А вопрос возникал все настойчивее. И он все сильнее дрожал от страха.
Отец тоже встревожился. Он судорожно сжимал бинокль обеими руками. Пальцы в суставах побелели, а сухие губы превратились в узкую бесцветную полоску.
— Остановились прямо во «Взрыве», гады!
— Дай бинокль, — попросил мальчик и, не ожидая разрешения, выхватил бинокль из рук отца.
Он увидел, как из трех стальных чудовищ с длинными стволами орудий стали выскакивать люди в черном. Они казались маленькими, как муравьи.
Сейчас начнут шнырять, найдут маму, и…
И вдруг земля словно бы вздрогнула, и между корпусами «Взрыва» взлетел вверх фонтан черных комьев.
— Папа… стреляют!
Бинокль перешел в руки Шимака.
— Наши. По «Взрыву».
— Да, — кивнул Шимак совершенно спокойно. — На холме напротив наш артиллерийский наблюдательный пункт. Место идеальное. Они и увидели танки.
Теперь в бинокль смотрел Хорват. Остальные с трудом различали, куда падают снаряды.
Отец считал вслух. Один, два… пять, шесть взрывов. И с каждым взрывом лицо его прояснялось. Он словно совсем забыл, что на недостроенном заводе прячутся его жена и дочка. Видел только вражеские танки и меткие, точные попадания снарядов.
— Один уже загорелся! — обрадовался он.
Взрывы на миг умолкли. Этим воспользовались экипажи остальных двух танков, включили моторы и на полной скорости рванули в сторону села.
— Бегут!.. Бегут! — вскрикнул отец Йожо.
Командир отряда взял у него бинокль и стал изучать ситуацию.
— Папа! А в наш дом не попали? — спросил мальчик.
— Представь себе, нет. Я и не знал, что наши артиллеристы такие мастера. Здорово они их!
Все трое повеселели, как будто у них с души сняли тяжелый груз.