Его бывшая слабость
Шрифт:
— Издеваешься? — сдавленно рычит он и словно собирает языком мой привкус, оставшийся на губах.
— Помнится, мне вы тоже как-то не позволили подержать во рту то, что мне очень хотелось, — усмехаюсь я. Заметив, как его грудь вздрагивает от резкого вдоха, прячусь за дверью.
Беру стул из комнаты и волоку его в ванную. Размещаю перед зеркалом, раздумывая, что еще может пригодиться.
Глеб появляется в дверях с ножницами в руках и задумчивой ухмылкой на губах.
— Ну и что ты делаешь?
— Что
— Мы… — смакует он. — Очевидно, МЫ собираемся бриться?
Кивает на бритву в моих руках и усаживается на стул напротив зеркала.
— Мы будем еще и стричься. — Забираю из его рук ножницы, откладываю бритву и принимаюсь за приведение в порядок густой шевелюры. — Это же просто невозможно. Я еще понимаю, когда в больнице лежал. Но сейчас-то? Хоть бы мастера вызвал. А то как леший зарос!
— Не до того было. — Глеб складывает огромные ручищи на груди и прикрывает глаза, отдаваясь в мою власть.
— Не хочешь поинтересоваться, есть ли у меня опыт? Мало ли чего я тут тебе сейчас настригу?
— Хоть налысо, — отмахивается он. — Тебе ведь любоваться.
— Не хочу налысо. Я не спец по модным прическам вроде той, которую ты обычно носишь. Папу стричь приходилось, ну и соседа. Но думаю, соображу. Чуб подлиннее, виски покороче…
Прикусываю язык, концентрируясь на деле. Выходит очень даже ничего. Заканчивая с головой, заглядываю в зеркало, чтобы оценить проделанную работу, и замечаю, что Глеб пристально за мной наблюдает.
— Не нравится? — неуверенно спрашиваю я.
— Нравится, Анют. Очень. Потому и страшно.
Догадываюсь, что мы говорим вовсе не о стрижке. Обхожу «клиента», меняю ножницы на бритву и подаюсь вперед, обхватывая любимое лицо ладонями.
— Так я ведь рядом. Значит, и бояться нечего, — ободряюще улыбаюсь.
— А я могу тебе доверять?
Я уверенно киваю, проходясь бритвой по заросшей бороде. Чувствую, что Глеб таранит меня взглядом, но не отвлекаюсь от своего дела. Мое запястье оказывается в силках крепких пальцев.
— Анют, я обязан у тебя спросить, — начинает он.
Его серьезный тон беспокоит меня, однако я продолжаю беспристрастно брить его.
— Так спрашивай, — предлагаю я.
— Только не пугайся… — Он явно сомневается. — Ты помнишь, кто тебя сбил?
Морщусь, стараясь не впускать в голову болезненные воспоминания, и пожимаю плечами:
— Да откуда ж я могу помнить? — Стараюсь не подавать вида, что мне неприятно вспоминать. — Я сразу отключилась. Когда в себя пришла, полиция заходила. Сказали, что водитель скрылся с места аварии и его будут искать. Но больше они не появлялись. Видимо, не нашли.
Глеб вдруг накрывает мою руку своей ладонью. Очевидно, сохранить бесстрастный вид у меня не вышло.
— Ань, — начинает он, но тут же замолкает.
Поднимаю на него глаза.
— Все хорошо,
— Не ты, — отрезает он. — Это я виноват. Из-за меня все. Я и тебя напугал, и сестру свою вызвал. Это она, Ань. Лара тебя сбила.
Открываю рот от неожиданного открытия, выпрямляясь, пока Глеб продолжает:
— Я пойму, если ты захочешь написать заявление, — уверенно говорит он. — Предоставлю видеозаписи с камер наблюдения клуба…
— Так вот почему она моей подругой притворялась? — доходит наконец до меня. Вот что это было! — И домой к тебе же притащила! Боялась, что ее посадят? Или совесть замучила?
— Ань, я разберусь, — заверяет Глеб, но я вижу, как предательские брови снова подрагивают, выдавая его неуверенность. — Я побеспокоюсь об этом. Ты пострадала. Ослепла. И едва не умерла. И как ее брат, я готов принять от тебя любое наказание
— Глеб, ты серьезно? — Я выгибаю бровь. — У меня никогда не было цели мстить тому водителю. Кто я, по-твоему? Заправский бандит? Пойду глаза ей теперь выкалывать? Да и очевидно ведь, что это не нарочно. Я бы хотела лишь извинений. Но с Ларой… Я не стану сдавать ее. Думаю, эта информация будет мне полезна. Скажем так: для наладки родственных отношений.
Глава 30.ГЛЕБ: И охотник станет жертвой
Она удивительная. Я все с силами собраться не мог, разрываясь между любимой и сестрой. Такое открытие ей сделал! А она — «родственные отношения налаживать»…
— Действительно не собираешься сдавать Лару? — переспрашиваю, когда Невеличка снова принимается меня брить. Как ни в чем не бывало.
— А должна?
— Ты в коме провалялась и память потеряла. Зрения лишилась и, между прочим, до сих пор не разобралась с этой проблемой. А она не только не помогла, но еще и врала. Из-за нее даже не стали искать твоего отца. Я понял бы, если бы захотела ей отомстить. Но… родственные отношения? Я не понимаю.
— Осторожнее, Глеб Виталич, — усмехается Аня, — не то я подумаю, что вы меня уговариваете. А перечить вам я не в силах. Обязана слушаться.
Не то чтобы я радовался бы, упеки Невеличка мою сестру за решетку, но по себе знаю: безнаказанность нередко приводит к более серьезным преступлениям. От предположения, что Лара уже успела преступить черту, становится не по себе. Надеюсь, я не опоздал со своим воспитанием. По меньшей мере, припугнуть сестру я бы не отказался. Мол, смотри, что случится, если за ум не возьмешься. Но это я. Брат! А Аня…
— Я не понимаю, Ань. — Ловлю ее руку. — Если ты отказываешься от суда только из-за того, что она моя сестра, то даже не думай закрывать глаза на ее вину! Это не должно становиться между нами.