Его бывшая слабость
Шрифт:
— По мне, вариант, где он просто бьет мне морду, — предпочтительнее, — рычу я. — Да и достойней, на мой взгляд.
— Он не станет выбирать достойный вариант. Ты для него московский мажор, так что он и связываться не захочет.
— Откуда ему знать, что я за человек? — отмахиваюсь я.
На лице Ани мелькает смущение, и я понимаю, что напал на нечто любопытное.
— Можно сказать, мы с папой из-за тебя уже не раз ругались. — Она опускает взгляд и пытается обойти меня, чтобы взбежать по лестнице.
Упираю руку в стену перед ней, не позволяя
— Значит, мы заочно знакомы?
— Глеб, умоляю…
— Дай-ка угадаю: те вырезки, что нам Лара в подарок принесла… — усмехаюсь я, наблюдая за тем, как по нежному лицу расползается румянец. — В них еще дырочки были, как от булавок. Значит, мои фотки были развешаны у тебя в комнате?
— Пусти! — Она прячет лицо в ладонях.
— А твоему бате я, значит, и на фотках не по нраву был? Вы ругались, потому что он считает меня московским мажором, которого его дочь зачем-то развесила по всей комнате, как кумира. А ты, как обычно, защищала… любимого? — на последнем слове голос подводит меня.
— Глеб…
— Значит, это вошло в привычку еще с тех пор, — глухо продолжаю я, не позволяя ей и слова вставить. — Ты привыкла защищать от нападок безмолвный снимок…
Поэтому она бездумно кидается на мою защиту всякий раз, когда ей кажется, что это необходимо? Я не могу так рисковать своими девочками… Подаюсь ближе, вдыхая ее запах, и с удивлением обнаруживаю, что она снова пахнет мной. А от этого сказать нужные слова еще сложнее.
— Только ты не учла, что настоящий Глеб Золотов отличается от того, что на картинках. — Вдыхаю полной грудью, ощущая, как горло разъедает от боли. Отшатываюсь. — Ты мне надоела. Своей неуместной заботой. Своей наивностью. Я больше не хочу…
Она не верит. Я по глазам вижу. Глупая девчонка.
— Я впервые вижу, что ты напуган, — говорит она и кладет руку на мое плечо. — Это из-за меня, да?
Хмурюсь, стараясь удержаться и не прижать ее к себе.
— Я сделаю так, как ты хочешь, — обещает Аня. — Уйду. И не попытаюсь тебя остановить. Буду защищать Злату, пока ты защищаешь нас. Только одного прошу…
Она делает небольшой шаг навстречу.
— Поцелуешь меня?
А говорит, остановить не попытается…
Я подаюсь к ней и накрываю губы поцелуем. Осторожно. Трепетно. Провожу пальцами по ее шее, и она по инерции прижимается вплотную. Скольжу ладонями по упругому животику, и душу будто разрывает на куски. Я ведь даже Злату не смогу увидеть…
Аня отстраняется первой.
— Я люблю тебя, — шепчет мне в губы сквозь слезы.
— Не надо, Ань… — сдавленно отвечаю я. — Не люби. Возненавидь меня.
Моя любимая… Как мне теперь жить без вас?
Глава 49.ГЛЕБ: Разоблачение
В груди будто дыра разверзается, пока я стою в подъезде. Только теперь уже в одиночестве. Бездумно смотрю на дверь, за которой скрылась Аня, пряча от меня слезы. Пальцы до треска старой краски стискивают перила. Лишь бы не сорваться. Не влететь в квартиру, чтобы утешить ее.
Прислушиваюсь, надеясь
Оно и к лучшему. Сейчас надо собраться с мыслями и подготовить для Ани лечение. Она просила меня не торопиться с родами, чтобы дать Злате еще немного окрепнуть. Совсем о себе не думает! Как она собирается защитить себя и нашу дочку, если ослепнет? Хорошо хоть, с ней отец будет.
Я уже заказал для своих девочек постройку дома в пригороде. Точно такого же, как у меня в Москве. Как Аня и говорила: если вдруг пропадет зрение, она будет комфортно чувствовать себя на знакомой территории. Позже надо будет нанять персонал. Но это дело небыстрое. Каждого человека, допущенного к ним, придется досконально проверить.
Смогу ли я когда-нибудь вернуться? Не знаю. Потому и обещать ничего не стал. Аня ведь упрямая. Ждать будет. Даже если ждать станет некого…Чую я, в этот раз Заболотский слишком близко подобрался.
Из недобрых мыслей меня выдергивает телефонный звонок, который эхом разносится по подъезду. Поворачиваюсь к окну и отвечаю с часов.
— Глеб Виталич, — слышится из динамика голос начальника безопасности, — я так понимаю вы на отдыхе? Но тут такое дело…
— Выкладывай.
— Валерий Саныч перед отъездом в Воронеж звонил, передал ваши указания.
— Ну? — Блуждаю уставшим взглядом по двору, видимому из окна на лестничной клетке.
— Колю выпустили из подвала…
— Сбежал? — предполагаю я, не дослушав Андрюшу.
— Не-не! Парень вроде наш. Мы и историю с его братом проверили. Все правда. Хотели его по вашему распоряжению к Ларисе Ивановне приставить, но… ее в Москве нет.
— В смысле? — Я хмурюсь, а взгляд вдруг цепляется за знакомую машину в самом углу парковки. Тот самый седан вырвиглазного цвета, который заменил разбитый мерин.
— Я же по вашему велению уже приставлял к ней человечка, — продолжает Андрей. — Связался с ним, он доложил, что из Москвы она выехала. Но на трассе он ее потерял. Пробили телефон. Она почему-то…
— …в Воронеже! — договариваю я одновременно с безопасником.
Перевожу взгляд на дверь Аниной квартиры и чувствую, что сердце начинает колотиться в горле.
— Есть еще одно странное совпадение, Глеб Виталич.
— Резче, Андрей! — требуя я, подскакивая к двери.
— Помните, ребзя эта из подвала все какого-то новичка упоминала? Колян нам его имя спалил.
— Гарик? — предполагаю я, теперь окончательно уверившись в страшных догадках.
— Да.
— Ясно! Скорую и ментов на Анин адрес! Срочно!
Я сбрасываю звонок. Не задумываясь, выношу дверь в квартиру Ани и врываюсь в тесный коридор.
— Аня! — кричу и тут же замираю.
Посреди коридора лежит неподвижное тело. Ветхая дорожка под головой — в крови. С-с-суки! Что-то подсказывает, что это Анютин отец. Наклоняюсь, чтобы нащупать пульс. Есть. Даст бог, успеем спасти!
Слышу приглушенные голоса из-за двери в конце коридора.