Его бывшая жена. Последний шанс
Шрифт:
– Какая же ты сволочь, Тимофей, – качает головой она. – Я думала, хуже быть не может, но ты меня удивил.
Поднимается со стула, я оставляю деньги на столе и тоже выхожу. Гора аппетитного мяса, красное вино и хрусткие лепешки остаются почти нетронутыми. Я иду за ней и думаю, как быть, если она откажет. Украсть её? Забрать с собой?
Господи, ты дал ей всего себя, а она тебе изменяла. Изменяла, Бессонов! И ты все равно хочешь её в постель.
Хочу, сколько врать можно самому себе. В машине мы едем молча,
– Я хочу знать твой ответ.
– Это подло, Тимофей.
Тимофей… моё имя она тоже называет редко, а раньше шептала ночами.
– Я знаю, Мира.
Молчим.
– Ты точно уедешь? И не вернёшься больше? Никогда?
И каждым словом припечатывает меня. Она лжет, что нет ненависти. Есть, Мира меня ненавидит.
– Уеду.
И я давлю на газ, направляя автомобиль к отелю. И в голове вообще ничего, ни одной дельной мысли, только жадное ожидание. Торможу на парковке, колеса визжат, не удивлюсь, если из-под них валит дым, возможно, я и сам уже дымлюсь.
– Презервативы, – коротко говорит Мира. – Если у тебя нет презервативов, то купи.
– Раньше тебя это не заботило, – усмехаюсь я.
– Раньше я и трахалась добровольно.
Напрасно она старается сделать мне больнее – я уже сам себя уничтожил, изнутри. Презервативы у меня есть. К отелю шли – молчали. Молча поднимались в номер. Все время я говорил себе – остановись. Прекрати. Но не находил в себе сил.
В номере Мира прошла к бару. Открыла, рассмотрела ассортимент крошечных бутылочек, выбрала одну и лихо выпила почти половину. Закрыла глаза, выравнивая дыхание.
– Я настолько тебе противен?
– Давай закончим с этим без лишней лирики.
На ней свитер и джинсы. Свитер стягивает не торопясь и аккуратно складывает на кресло. Затем очередь джинс. Так же аккуратно и методично, словно собралась на медицинскую или косметологическую процедуру.
А я смотрю на неё. Одежда была скромной все это время, но я даже не предполагал, какое под ней кроется белье. Чёрное прозрачное кружево. Оно просвечивает, я вижу и кружки розовых сосков, и дорожку тёмных волос под кружевом трусов. Раньше она была куда скромнее.
– Как тебе нужно? Раком? Миссионерская? В рот?
И за каждым её словом – что угодно, только пропади из моей жизни.
Я не раздеваюсь. Иду к ней. Опускаю свои руки на её предплечья. Парковка отеля недалеко, но руки успели замёрзнуть, и кожа Миры обжигает.
– Хочу, как раньше.
– Как раньше уже никогда не будет.
Мне кажется, или в её словах горечь? Я подхватываю её на руки и несу на кровать. Там опускаю, и долго смотрю на неё сверху вниз.
– Твоё тело изменилось.
–
Нет, она не стала хуже. Ещё красивее. Её красота расцвела и стала более женственной. Соблазн таился в каждом изгибе её тела. Я склонился к ней, уткнулся лицом в её шею, вдыхая аромат кожи и волос. Рукой скользнул к резинке трусов и чуть приспустил ее. Я не буду торопиться, у нас только несколько часов.
В это мгновение в голову приходит лишь абсурд. Сказать давай начнём все сначала. Мы ненавидим друг друга да, но мы так любили друг друга, давай только попробуем…
– Ты обещаешь уехать?
– Да, – шепчу я.
Сглатываю горечь. Касаюсь языком ее кожи, чувствую её бешеный пульс. Веду ниже, по синеватой, просвечивающей венке. Слышу прерывистый женский вздох.
Я уеду. Я точно уеду.
Глава 11. Мира
Если честно, больше всего на свете мне хотелось плакать. Что я и сумела сохранить чистым в своих воспоминаниях, так это, как ни странно, наш секс. Мы всегда хотели друг друга, нам всегда было мало. А теперь – опошлим, испортим и это.
И я хочу сказать ему – давай быстрее. Давай настолько быстро, чтобы мне не стало хорошо. Я уже успела забыть, что такое получать удовольствие в мужских объятиях, та короткая моя невразумительная связь была чистым недоразумением. И я не хотела этого вспоминать, как бы не жаждало того моё тело.
Всё, что я успела – написать короткое смс домой. Что снова задержусь, и сегодня сильнее обычного. Ника не знает, но я сейчас зарабатываю нам покой. Счастливое детство. Хорошее зрение. Вот об этом надо помнить, никакой романтики.
– Ничего лишнего, – прошу я, словно он будет меня слушать.
Никогда не слушал. Зато моё тело его слушало. И сейчас переворачивает меня на живот одним резким движением, я со стоном удивления утыкаюсь лицом в подушку. Вынуждает меня приподнять попу, согнуть ноги в коленях. Я молю, чтобы все закончилось быстро, но…
Прикосновение его языка обжигает. Он касается самого колечка ануса, потом легко обводит его языком, а я вздрагиваю.
– Тимофей, – прошу я снова и снова. – Не нужно.
– Я так хочу, – шепчет он и я чувствую его шёпот кожей своих ягодиц.
Чувствую его язык. Затем снова вздрагиваю всем телом – он опускает ладонь на мою промежность. Его пальцы быстро находят бугорок клитора, и терзают его раз за разом, и все то время – его язык там…
Я кончаю так быстро, что мне стыдно. Точнее я понимаю мозгом, остатками здравого смысла, что мне будет стыдно завтра. Но сейчас в моем теле бьётся сладкая истома, и я знаю, что когда его член будет внутри, станет ещё слаще. Так было всегда. Я стону. Приподнимаю попу, толкаюсь ею назад, в его бедра, чувствую его член, хочу его всего, сразу, целиком, в себя.