Его добыча – 2
Шрифт:
– Что?
Разумеется, он не понял. А я со всей обречённостью осознала: предел.
– Сядь! – силясь надавить на его плечи, завопила так, что всё опасное, что, по утверждению амиота, было в этом лесу, обязано было окочуриться от страха сей же миг.
Седьмой, уши которого дрогнули, чуть отклоняясь, послушно стал приседать, явно заинтригованный моей столь яркой эмоциональной реакцией. Монстр бесчувственный!
Дёрнув комбинезон вниз и смиряясь с неизбежным позором, из последних сил сдерживаясь, я присела на корточки. Журчащий звук неожиданно заинтересовал
– Горячо, – не знаю, мне или себе сообщил Седьмой, подтверждая опасения. – Ты полагала, смерть от перегрева?
Он сделал свои дикие выводы, а я…
– Нет, – я огрызнулась, поднимаясь и избегая смотреть в его глаза. Амиот двигался синхронно, распрямляясь. Но, подумав, решила пояснить: – Боялась, что лопну.
– О!
Несколько секунд он смотрел на меня, явно анализируя сказанное. Наконец, медленно перевёл взгляд вниз, очевидно сообразив, в чём причина моих недавних страданий.
– Не смотри!
Проклятая въевшаяся под кожу мораль: стыд нахлынул с ещё большей силой. И почему я так страшилась быстро исчезающей в сыпучей поверхности под ногами лужи?
– И почему? – немедленно повторив мой собственный вопрос, потребовал пояснений Седьмой.
Мне осталось только в отчаянии из-за своей глупости поднять взгляд к небу. Глаза буквально впились в сиреневую полосу, быстро светлеющую на горизонте. С каждой минутой она становилась всё шире, ярче и… розовее!
Это… Это оно восходит?!
Смущение отошло на второй план, а меня накрыла волна паники похлеще – убийственный кошмар сейчас вернётся? Со всей отчётливостью я вспомнила слова амиота: он сказал «другая звезда», когда объяснял, что ультразвука нет… То есть именно розовая его испускает? И сейчас приходит её время?
– С-с-стыдно… – не думая, что говорю, выдала чистосердечный ответ на вопрос, не отрывая глаз от горизонта. – В туалет ходить при ком-то.
– Стыдно? – Он переспросил, а я вспомнила, с кем говорю. Они и понятий таких не имеют. Седьмой тут же подтвердил догадку. – Ходить в туалет? Функция тела. Одна из. Потребляет ресурсы для получения энергии. Избавляется от вредных и лишних веществ. А что делает «стыдно»? Какая функция?
При других обстоятельствах я бы с его рассуждениями смирилась: так заведено в природе. Надо перебороть свой стыд, раз всё естественно и жизненно необходимо. Но сейчас…
Сейчас мне было не до этих вопросов. Совсем иное владело мыслями: ультразвук! Розовое солнце краем диска уже вылезло из-за горизонта, и я, едва успев натянуть скафандр, теряя разум от захлестнувшей паники, подорвалась с места. Бросилась к тому, кто с гарантией мог спасти, и обхватила руками. Меня гнал страх перед неодолимым и инстинктивная потребность в защите.
Какое-то время мы стояли неподвижно: я – в оцепенении предчувствия боли, он – спокойно, с высоты своего роста наблюдая за мной, то ли принюхиваясь, то ли как-то иначе изучая. Минута сменяла минуту, розовый диск с не самой маленькой скоростью поднимался к зениту, но ничего не происходило, а потом ещё и Седьмой привычно спокойно заявил:
– Нет угрозы.
– Нет? – переспросила, не веря – очень уж яркими были в памяти ужасные минуты боли.
– Не слышу, – подтвердил чужак.
Сквозь страх пришло осмысление – звук не появился. Почему? Да какая разница! На этой планете наверняка немало явлений, объяснить которые можно, лишь тщательно их изучив. А я не учёный, чтобы это делать. Для меня главное – факт. Амиот ведь тоже вряд ли пытается понять причину, ему достаточно того, что он сам чувствует. А его восприятие точно лучше моего…
Отмерев, разжала до онемения сжавшие обнажённый торс пальцы, собираясь отступить. Но так этого и не сделала, потому что из груди склонившегося ко мне Седьмого неожиданно раздался гортанный звук, похожий на… мурчание? Действительно раскатистый, мягкий, не угрожающий, скорее приятный, он словно был следствием моего прикосновения!
Это Седьмой одобрил мою инициативу быть к нему ближе? Отчего ещё могло так среагировать его тело?
Амиот, похоже, сам этого не понял. На его обычно безэмоциональном лице вдруг отразились растерянность и изумление. Рот удивлённо приоткрылся, позволяя выглянуть из-за ранее плотно сомкнутых губ паре острых клыков. Глаза расширились, а следом и зрачки – резко и почти полностью поглотив радужку.
В таком же шоке, должно быть, смотрела на него и я, не понимая, что происходит. Свидетелем чего я стала? Проявлением какой из способностей созданных тел? Но времени подумать не осталось – заставив вздрогнуть от неожиданности, вступил в «диалог» и мой живот.
– Тоже… урчит, – пролепетала смутившись.
Вот ведь незадача: стоило разобраться с одной потребностью, как другая напомнила о себе.
– Еда, – как установку провозгласил Седьмой и, прежде чем я успела испугаться или хоть что-то сообразить, подхватил меня на руки.
Мне пришлось закрыть глаза, чтобы не спровоцировать приступ тошноты, – с такой стремительностью он рванул назад, в лагерь. Пары минут не прошло, как я оказалась устроенной на контейнере, из которого ловкие руки мужчины предварительно выдернули базовый пищевой корабельный паёк.
– Я сама, – увидев с каким непониманием рассматривает герметичную компактную коробку Седьмой, протянула руки к такой вожделенной пище.
Голод она утоляет отлично, а вкус… К счастью, не картошка с мясом.
Сняв защитную плёнку, принялась грызть концентрат. Вот только неотступно провожающий каждый кусочек взгляд амиота напрягал, вызывая не самые приятные ассоциации.
– Тоже… хочешь? – С внутренним напряжением, я протянула кусочек мужчине. Лучше поделиться, чем быть съеденной.
Седьмой пищу принял, но, вопреки моим ожиданиям, пробовать не стал. Вместо этого его рука взлетела, замерев напротив моего рта – белковый концентрат, что я предложила амиоту миг назад, коснулся губ.
В недоумении я уставилась на его лицо. Как это понимать? Кормить меня хочет?