Его должница
Шрифт:
— Тише, тише, — шепчу ей, возвращаясь к шейке и ушку. — Расслабься. Все будет хорошо. Просто не нежно. Ты такая красивая. Я так тебя хочу. Давай, поцелуй меня сама…
Мои губы в миллиметре от ее губ.
Тело рвётся поскорее присвоить женщину и удостовериться, что она реальна. Что ее у меня никто не заберёт.
Я даже не знаю от чего больше пьян. От этой близости или от алкоголя.
— Мне страшно, — хрипит Аня. — Пожалуйста… не надо…
Она прикрывает глаза, отдавая мне право решения.
Аня
«К черту! Сделай уже это! И я тебя возненавижу! Так у меня не будет никакого шанса иметь тех неправильных чувств, которые по-неволе зарождаются. Особенно сейчас. Когда ты такой взорваный, пронзительный и открытый!»
Я пьянею от вкуса его губ и языка у себя во рту. Это на столько вкусно, что когда Алексей смещает губы на мою шею, мне хочется пососать свой язык.
Я сумасшедшая!
Кругом хаос, осколки, в попу впивается железное ребро лома, и под повязкой зверски чешется рука, обработанная антибиотиком.
В какой-то момент мне кажется, что Баринов не остановится. Нас разделяет только тонкий перешеек моих шортиков и его штаны. Мне безумно стыдно, потому что стоит только Алексею меня потрогать в «правильном» месте, он поймёт, что я к нему неравнодушна.
Он медлит, а я боюсь открыть глаза.
— Мать твою! — стонет Баринов с мукой в голосе и… Я перестаю чувствовать тяжесть его тела на своём.
Открываю глаза и резко сажусь, немного отползая от Алексея в сторону.
— Правильно, — зло усмехается он. — Убегай и ненавидь меня. Вот видишь, какой я! — повышает голос. — Даже родная мать считает, что я и мое потомство должны сдохнуть. Потому что принесём в этот мир только разрушение. Я иногда думаю, — он переводит на меня глаза. — Может, это не она, а я сумасшедший?
— Зачем ты так говоришь? — шепчу потрясённого. — Ты — очень красивый, умный, умеешь быть нежным… — осекаюсь, прикусывая язык. Что я вообще говорю? — Пойдём спать…
Протягиваю руку и осторожно касаюсь его плеча.
— И пьяный. Убегай, — качает он головой. — Иди спать, Аня. Я тоже скоро лягу.
Я встаю с пола и ухожу из комнаты, постоянно оглядываясь.
Ощущение, что я что-то делаю неправильно не отпускает. Залезаю в постель и накрываюсь одеялом с головой.
Сон, конечно, не идёт. Я ворочаюсь, жмурю глаза и в какой-то момент просто понимаю, что переживаю за Баринова. На столько сильно, что забываю учитывать в этой ситуации себя, как пострадавшую строну.
Слышу, как хлопает дверь его спальни, а через некоторое время включается вода.
Мне кажется, что я должна быть сегодня с ним. Да, он очень опасный, особенно когда близко, но…
Вода выключается. Я слышу шорох его шагов по комнате.
Принимая тот факт, что нарываюсь
Жму ручку, и она действительно оказывается открытой. Пульс подскакивает, в животе начинает крутить от волнения.
Алексей уже лежит под одеялом и что-то делает в телефоне. Из комнатного освещения горит только прикроватный ночник.
Услышав меня, Баринов поднимает от экрана глаза и вопросительно дергает бровью.
— Я бы хотела сегодня спать с тобой, — выпуливаю, чувствуя дрожь по позвоночнику, жду ответа.
— Иди ко мне, — проседает его голос на властные ноты. От них у меня по коже бегут мурашки, а внизу живота сжимается.
Я иду. Не самой эротичной походкой, потому что на ногу полноценно пока не становлюсь, и немного медля, потому что выигрываю секунды девичьего страха перед властью мужчины.
Алексей откидывает край одеяла, сжигая меня взглядом.
«Голый!» — доходит до меня. Абсолютно голый!
— Ну, смелее, — хмыкает он.
Я осторожно ложусь на край, и тут же сильные руки сгребают меня в объятия и притягивают к себе. И… все. За ними дальше ничего не следует. Только горячее дыхание в шею.
— Я хотела сказать, — начинаю дрожащим голосом, — что если тебе нужен секс, то я не буду отказывать…
— Я понял, — перебивает он меня с плохо скрываемой страстью в голосе, — оценил. Но хотела бы ты поговорить. Я прав?
— Да… — отзываюсь тихо и поворачиваюсь к нему лицом.
Баринов порывисто встречает мои губы поцелуем.
Я вспыхиваю от него, как спичка. И отвечаю Алексею так открыто, что он стискивает мои бёдра в руках и вжимает в свой пах, где все уже очень и очень красноречиво желает продолжения.
— Если хочешь разговоров, — шепчет Алексей, — то не предлагай себя. Потому что я уже почти сошёл по тебе с ума.
Я отстраняюсь и внимательно вглядываюсь в его глаза. Он не врет. Там так много эмоций, что у меня начинает кружиться голова.
— Поворачивайся, как лежала, — велит он, медленно моргая и глубоко дыша.
Я подчиняюсь и сама прижимаюсь спиной к его груди.
Руки Алексея гладят мой живот сквозь ткань топика.
— Я сожалею, что так вышло, — говорит он искренне. — Даже представить не мог, что моя мать придёт домой. Я усилил охрану, искал ее, ждал какой-то жести, но вышло ещё ужаснее, чем в моих предположениях.
— Она давно болеет? — спрашиваю осторожно.
— С того времени, как на месте торгового центра, где мы работаем, был ещё фундамент, — отзывается Алексей спустя паузу. — Да, ты, наверное, имеешь право знать. В общем, ты же понимаешь, что большие деньги и земля в центре города никому просто так не достаются.