Его единственная
Шрифт:
— Ну, ты и молоток, Никитос, — хмыкнул довольно Яныч. — Давай, Люся, звони! Изобрази заботу о родной доченьке и внуке.
— Я действительно волнуюсь, — возмущенно заявила Юлькина мать, задумчиво глядя на маникюр. — Но Александра нам ничего толком не скажет…
— Естественно, — негодующе хмыкнул Никита, — но если она в курсе, где прячется ваша дочь, то в полицию обращаться бесполезно. Писать статьи — тоже. И исчезла Юлия Сергеевна очень необычно. Вас же отвлекали этими медведями — цыганами, — процедил он, презрительно оглядывая Колю и его подчиненного, —
— Мужики какие — то, — пробурчал доселе молчавший Витек. — Два шкафа. Один встречал на вокзале. Стоял рядом с бабой в кокошнике, а другой — с нашей Сергеевной из вагона вышел, — пробурчал он. — Вот только куда потом делись, я так и не понял. Нас полиция заставила в другие двери выйти. Пока оббежали, на парковке только медведь гулял.
— А вот теперь, — зловеще прошелестел Яныч, — ближе к телу. С мужиком из вагона вышла? А вы всех пассажиров проверили в этом долбанном СВ? Или мне нужно было вас специально об этом попросить? Звони, Коля! Выясняй! А лучше всего привезите ко мне проводницу. Я с ней сам поговорю. И за что я вам только деньги плачу, идиоты!
— Все сделаем, — заверил шефа Марат и злобно посмотрел на Витька.
— Кто тебя за язык тянул? — выйдя из кабинета шефа, рыкнул он на помощника. — Одно дело, баба сама уехала и где — то прячется, а другое — сбежала с любовником. Ты думаешь, я не видел, как он ее обнимал? Но своя шкура дороже. Теперь по твоей вине придется искать проводницу. И если выяснится, что Юлька пряталась в соседнем купе, то не сносить нам головы…
— Да он бы все равно догадался, — хмыкнул Витек. — И сам во всем виноват. К такой бабе нужно охрану приставить и глаз не спускать. А он о чем думал?!
— Ехать туда надо. Искать ее.
— Откуда ты знаешь, что она именно там? Машиной можно было бы и в тот же Приморск доехать. Вот если там ее нет…
— Дождемся, что скажет генеральша…
Вот уже третий день Юля пыталась взять себя в руки. Она отчетливо помнила, как, осторожно достав спящего сына из машины, пошла следом за вышедшей на крыльцо пожилой женщиной. Задержалась лишь на мгновение. Поудобнее ухватила Димульку, тотчас уткнувшегося носом в грудь матери. Покосилась на Крепса, забирающего сумки из багажника. Димка, подхватив свой портфель и Юлин шоппер, обнялся с мужиком, что встречал их на перроне.
— Спасибо, Иван Григорьевич, — сказал громко и с чувством.
— Благодарю вас, — закивала Юля, встретившись взглядом со своим неведомым защитником. Заметила в глазах промелькнувшую тоску, будто бы этот сильный и властный человек что — то вспомнил. Свое. Личное.
И уже повернулась уходить, но замерла как вкопанная.
— Береги ее, — негромко, но отчетливо сказал Бессараб, кивая на Юлю. — Не будь дураком. Когда — то я сам напортачил в похожей ситуации… Не повторяй моих ошибок, — пробурчал он. — И вы, девушка, не стройте из себя неприступную крепость. Дайте Диме шанс… Он у нас классный парень. А главное,
— Разберемся, — помрачнев, бросил Крепс. — Мы — не любовники, — пояснил он натужно.
— Ну, я понял, — хмыкнул Бессараб и, усевшись рядом с водителем в Гелендваген, заметил напоследок. — Что — то понадобится, звони, Дим. Не стесняйся.
Юлька поспешила в дом, боясь встретиться глазами с Крепсом. А он понуро шел сзади. И как только она положила сына на большую двуспальную кровать, поставил ее сумку на пол и тихо сказал. — Завтра поговорим, Юль. — Затем повернулся к экономке и попросил глухо. — Мою комнату покажете?
— Так я думала, вы вместе, — охнула она. — Витя о семье говорил, вот я и решила…
— Наверное, получился испорченный телефон, — улыбнулся Крепс, понятия не имея кто такой Витя и почему домработница зовет его просто по имени. — Но ни за что не поверю, что в такой хате не найдется лишняя койка.
— Сейчас приготовлю, — добродушно заметила экономка и поспешила из комнаты.
Дима Блинников, прислонившись плечом к косяку двери, с нескрываемым любопытством наблюдал, как Юлька бережно и нежно раздевает спящего ребенка. А когда осталось лишь снять колготки с маленьких крепких ножек, Димулька засопел и открыл глаза.
— Мама, а где медведь? — разочарованно спросил он и расплакался. — Он же нас встречал. И дудка у него была.
— Он домой поехал, сыночек, — прошептала Юлька, обнимая зареванного ребенка. Заметила, как Блинников шагнул к кровати. Аккуратно снял покрывало и откинул одеяло.
— Мишка дома. В берлоге чай с медом пьет, — вмешался он. — А потом к тебе приедет…
Малыш сонно кивнул и снова закрыл глаза. Юлька положила его на постель и прошипела раздраженно.
— Зачем ребенку обещать невыполнимое? Какой медведь, Дима?
— Ну, я не знаю, — прошептал Блинников, пожимая плечами. — Димон его морду вряд ли запомнил. Найдешь какого — нибудь в цирке, — съехидничал он.
— Мне цирка и так хватает, — фыркнула она, устремляя глаза на дверь. Словно всем своим видом давая понять, что Блинникову не стоит задерживаться.
— Еще скажи, что это я виноват, — рыкнул он раздраженно и, глядя на спящего ребенка, повторил миролюбиво. — Потом все обсудим.
— Конечно, — легко согласилась она, подходя к двери и ожидая, когда же все — таки он выйдет.
— Юля, — протянул он, вдруг оказавшись слишком близко и нависая над ней. — Теперь тебе придется считаться со мной, — прохрипел негромко.
— Ясное дело, товарищ полковник, — усмехнулась Юлька и попыталась отстраниться. Но стоило ей сделать шажок в сторону, как Крепс дернул ее к себе. Она впечаталась носом в накачанное плечо и попыталась вырваться.
— Не рыпайся, — хрипло бросил он, прижимая ее к груди и накрывая чуть обветренные губы требовательным поцелуем. — Ты — вкусная, я запомнил, — хмыкнул он, снова целуя ее. — Разведешься с Янычем, и мы поженимся, — велел, не задумываясь. — Я думал всю дорогу. У нас нет иного выхода…