Его единственная
Шрифт:
— У тебя кто-то есть? — рыкнул он, ложась рядом и обнимая ее. — Ну, любовник или друг. Я так понял, что с мужем ты в контрах.
— Нет, — мотнула она головой. — Никого у меня нет. Я замужем за корпорацией. Поэтому на обычных мужиков даже не гляжу.
Глава 8
— А я не обычный, Юля, — самодовольно усмехнулся Крепс, убирая прядку с ее лба. И даже сам не ожидал, что она дернется от его невинного прикосновения.
— Давай заключим мораторий, — глухо бросила Юлька. — Ты держишь свои руки при себе. Хорошо, Дима?
— А если я
Крепс чуть отодвинулся от нее и посмотрел жалобно.
— Мы могли бы…
— Расскажи о себе, — неожиданно попросила она. — Что любишь? Чем увлекаешься?
— Охоту люблю, рыбалку, — улыбнулся он, будто мальчишка. — Слушать «Любэ», собак люблю больше, чем кошек. Просто лес люблю. Там я всей душой отдыхаю. А ты?
— Я в походы ходила, Дим. Это такой адреналин. Но молодая была, глупая. Пару раз чуть не погибла. Поэтому с дикой природой стараюсь меньше контактировать. У нас дом на озере Гарда. Летом мы там с Димулькой…
— В Италии, что ли? — поморщился Крепс, про себя понимая один непреложный и устрашающий факт.
«Если Юля увезет сына из России, то ты его никогда и не увидишь! — подумал Блинников. — Пора принимать меры, мать его за ногу! Или из армии увольняйся, или срочно женись и вступай в отцовство».
Второй вариант развития событий показался Крепсу самым подходящим. И чтобы как-то повернуть мысли Юльки на ту самую ночь, когда они умудрились зачать Димона, решил сделать комплимент:
— Ты сильно изменилась. Я тебя с трудом узнал. Светлые волосы тебе идут больше. Но до сих пор помню твои черные лохмы. Качала ими из стороны в сторону. И прыгала… Юлька, ты помнишь, как ты скакала на мне? — спросил он и, слегка дотронувшись, нежно провел пальцем по тонкому носику девушки.
— Как я могу забыть? — изумилась она, отмахиваясь от него, как от надоедливой мухи. — Та ночь подарила мне Димульку. Главную ценность и смысл в жизни. Я себя другим человеком почувствовала, когда его в первый раз на руки взяла.
— То-то я смотрю, ты имидж поменяла. Все хотел спросить, что произошло в твоей жизни? — улыбнулся он и неожиданно заметил, как женщина внезапно изменилась в лице. Будто таблетку проглотила. И веселая непринужденность, только-только установившаяся между ними, испарилась, уступив место горечи и разочарованию. Признаться, Крепс и не понял ничего. Вот минуту назад болтали по душам, а теперь Юлька будто стену возвела.
«Что же случилось, Дима? — хотелось заорать ей. — Ты и случился со своим разможженным в хлам бедром. Может, и нужно было пройти мимо и жить дальше. Но я тогда подумала о тебе и малыше, дорогой. Одним махом решила все проблемы. Мне тогда этот вариант казался самым приемлемым. Ты получил все необходимое лечение, а мой сын ни в чем не нуждался. Не знал, каково ложиться спать голодным. Я согласилась на условия Валерочки. А ему, как известно, всегда нравились худенькие блондинки. Вон, мать до последнего изводила себя тренировками, все пыталась завлечь. Только отчиму больше нравилось свежее мясо, — с отвращением подумала она и внутренне содрогнулась, вспомнив крепкого старика, жадно щупавшего по ночам, забиравшегося под юбку, когда заблагорассудится. — Врагу не пожелаешь», — подавив вздох, поднялась она с постели.
— Ты
— Пойду, — попыталась ровно сказать. — Поздно уже. А на завтрак Димулька сырники попросил. Хочу встать пораньше, — придумала на ходу отговорку. — Да и нет смысла, Дим. Та ночь могла бы стать продолжением классного романа со свадьбой, но следующее утро навсегда развело нас. Ты это сразу понял, а я еще на что-то надеялась. С сыном я тебе позволю общаться, а вот про брак и нашу совместную жизнь даже не думай. Возвращайся к Алене, пожалуйста!
— Юль, — охнул он. — Ну подожди… Давай поговорим…
— Все бесполезно, Дим, — отмахнулась она и бросилась к себе в комнату.
Хотелось закричать. Завыть от отчаяния.
«Ты же любишь его, идиотка! Еще там, на кладбище, влюбилась!»
«Да, люблю, — самой себе ответила Юля. — А если Крепс все узнает? Он такое точно не простит. Всех собак на тебя повесит. Нельзя вам быть вместе. Не вздумай поддаться соблазну, — запретила она себе. — Потом огребешь по полной. И если Блинников вступит в отцовство, то где гарантия, что не заберет у тебя Димульку?»
Подавив плач, рвущийся из груди, Юлька тихо улеглась рядом с сыном. Залюбовалась маленьким мужичком, что, раскинув руки и ноги, мирно сопел и видел удивительные сны. Она осторожно поправила одеяло, откинутое в сторону крепкой ножкой. И, уткнувшись в подушку, расплакалась.
«Все имеет свою цену, — тяжело вздохнула Юлька. — Я заплатила по полной. Зато моему сыну повезло познакомиться с отцом. И Крепс, зараза, хоть и жалуется на больную ногу, но здоров как бык. Даже не комиссовали. А значит, я старалась не зря. Не зря терпела Валерочку эти пять лет. Но мне и в голову не приходило снова вернуться к любимому. Я расплатилась и ничего не должна. Нужно только решить, как жить дальше. Уехать в Прагу или на Гарду? Но Димулька уже привязался к отцу, так что далеко нам от него не уйти. Да и от себя не убежишь. Но зато Димку смогу изредка видеть. Хоть так… — всхлипнула она и, словно маленькая, утерла ладошкой слезы.
— Юль, — послышалось от двери, — ты почему ревешь?
«О господи, только этого не хватало! — всполошилась она и, усевшись на кровати, подслеповато глянула в темноту.
— Да все нормально, тебе показалось, — прошептала, моля бога, чтобы он ушел и не разбудил сына. — Я уже засыпала, — добавила, деланно зевнув.
— По-моему, ты врешь, — пробухтел Крепс, подходя ближе и усаживаясь около кровати на корточки.
— Мама плакала! — сонно воскликнул маленький правдолюбец и тут же полез к матери обниматься. — Мамочка, ты по дедушке Валере скучаешь или по Кляксе?
— Нет, Димулька, я рецепт сырников забыла, вот и расстроилась, — сквозь слезы улыбнулась Юлька.
— До утра еще есть время, — тут же успокоил Димулька. — Ты вспомнишь, мамочка. С яичницей сверху, да? Такие сделаешь?
— Конечно, мой любимый, — прошептала Юлька, утыкаясь в макушку сына. — Только теперь всем нужно поспать. Спокойной ночи, Дим, — повернулась к Блинникову.
И даже в темноте увидела его недовольную ухмылку. Крепс не хотел сдаваться и уходить просто так.
— Не выйдет, — пробурчал он чуть слышно. — Я хочу знать, почему ты ревешь? Я обидел тебя дурацким комплиментом?