Его искали, а он нашелся
Шрифт:
– Ладно, давай дальше, Ганс.
– Успокаиваюсь не из-за признания поражения, а просто потому, что с каждой минутой клочок ока бури уменьшается все сильнее.
– А ты, Гестия, доставай эту колбу. Ты же ее не потеряла?
Вместо ответа Гестия молча достала из вверенного ей рюкзака большой стеклянный чернильно-черный цилиндр. Цвет не случайный, так как мне пришлось затемнить стеклышко, чтобы нельзя было наблюдать многомерные завихрения, что творились внутри этой баночки. Прозрачная жидкость, чистая настолько, что сосуд с ней кажется пустым, вызывала, если долго на нее смотреть, головокружение
По сути, этот состав - оружие. Даже хороший щит оно может продавить, но, к счастью, оно не сразу вступает в реакцию, давая время на то, чтобы отойти подальше. Ну, заодно и перестраховка на тот случай, если бы Гестия его уронила о пол. Стекло там выдержит арбалетный выстрел, но с нашей-то удачей, стрелять по нему стали бы сразу баллистой.
– Дальше так и дальше.
– Покорно соглашается мужчина, продолжая свое объяснение.
– Если вывернуть эту дрянь из боч... колбы, да прямиком в сердце этого говна, да еще подтолкнуть его как следует. Твое варево, оно чуток похоже на всю эту херню - тоже, сталбыть, кусок Троп, только сжиженный, шо твоя самогонка. И вот когда они вместе будут бурлить, у меня будет секунда на то, шоб толкнуть в нужную сторону. А оно все толкнется.
– Слишком легко расслышать в этой прочувствованной речи невысказанное "но".
– Отмирает Гестия, которой уже надоело быть молчаливым слушателем.
– А как без этого, туманная ты наша.
– С легкой иронией соглашается следопыт.
– Нагрузка будет такая, что без зелий я не возьмусь за это. Без очень хороших зелий. Самых лучших. И если я не справлюсь в один удар сердца, то вторым меня распи*дует, как того сурка, сожравшего брикет взрывной глины.
– Я хочу знать подоплеку этой фразы.
– Говорю даже раньше Тарии, которая собиралась сказать то же самое.
– Этой байки ты мне не рассказывал, а то я бы помнил.
Уделяем немного времени описанию очередной оды армейскому долбое*изму, благодаря которому солдаты таки накормили несчастное животное выданным оным солдатам взрывоопасным веществом, отчего беднягу расперло, - от радости, не иначе, - прямо во время парадного построения в честь приезда какой-то столичной шишки. История казалась смешной, да и сам Ганс посмеивался, одновременно заливая в себя крайне токсичный набор усилителей, пока не вспомнил уже не столь смешные детали. Семерых вздернутых парней, из которых хоть сколько-то виновными были лишь двое, долгие дни гауптвахты и прочие прелести службы в средневековой армии.
От количества выпитого Ганс весь аж почернел - маску он снял, так что я легко мог полюбоваться на проступившие сквозь кожу лица темно-синие вены. А еще он начал как-то странно мигать, будто теперь ему приходилось прикладывать усилие, лишь бы не выпасть на Тропу, когда раньше он напрягался для того, чтобы на нее попасть.
– Красавец.
– Комментарий Тарии был сопровожден поднятым большим пальцем, жестом не только интернациональным, но и междумировым, тут же отзеркаленным мною и, после паузы, Лосием да Гестией.
– Пни эту херню как следует.
Я, тем временем, начал восстанавливать купол цитадели, ведь за время короткого разговора по душам клочок стабильной территории сократился до смешных двух метров. Вот он еще есть, а мы стоим, обнявшись тесной группой, внутри постепенно крепнущего кокона. Вот пол под ногами все сильнее тускнеет, пока не становится абсолютно черным - верх и низ просто перестали существовать, а Тени создали нам новую опору вместо отсутствующей.
А потом случились сразу несколько вещей, слившихся в одно короткое мгновение, в череду смазанных и неотделимых друг от друга событий. Событий, что решили судьбу этого города.
Сдерживающий контур лопнул без любых внешних проявлений, да и в сенсорном восприятии он тоже был неслышным, в отличие от легкоразличимого разрушения Печати. То ли сей момент вообще не мог быть уловлен без сродства с нужным планом, то ли намеренно свернутые чувства пропустили его в потоке захлестнувшего нас хаоса. Единственный способ, которым я смог распознать падение последнего гвоздя, что не давал открыться тому гробу, который собирался накрыть Тавимарк, было ясновидение, но даже в нем я среагировал с запозданием.
А вот Ганс, мигающий все чаще, все быстрее, успел понять ситуацию и начать действовать куда быстрее. Теневой купол даже не шелохнулся, пропуская его фигурку в творящийся снаружи беспредел. Мне даже показалось, что Тени, хоть и хотели его сожрать, как и всегда, были не против понаблюдать за тем, как жалкого человечка перекрутит в мясорубке.
Мигнув в очередной раз, Ганс словно застыл, будто прифотошопленный к видео кусок неподвижного изображения - плоский, нелепый и жалкий на фоне творящегося паноптикума. А потом он налился силой, мощью и какой-то направленностью, чем-то неуловимым, но в то же время очень могучим. Идущий по Следу вложил весь свой резерв в один удар, на секунду став чем-то большим, чем просто человек, пусть даже обладающий высоким уровнем и непростым классом.
А потом он ударил.
На миг, слишком короткий, чтобы его можно было различить обычным восприятием, все пространство, вся эта бешено крутящаяся и уходящая сама в себя спираль безумия, застыло неподвижным изваянием. Миг прошел, и вся эта неестественная мерзость, что-то нематериальное, не имеющее ни физического, ни энергетического проявления, словно натянулось, будто тончайшая ткань. Натянулось и понеслось вниз, к тому месту, куда Ганс вылил мой состав.
Кадры сменялись один другим, а Тени, составляющие мою цитадель, одна за другой просто вырывались из монолитного укрепления. Их не убивало, не рвало на части, а просто уносило куда-то вслед за уносящимся нечто. Будто самый стремный во вселенной слив в наполненной водой ванной, только еще страшнее.
С последним рывком, когда аномалия затянула даже две Старшие Тени, мир снова стал нормальным, и даже эффект от моего зелья пропал. Хотя как раз последнее должно было просуществовать пару часов минимум. Я даже был готов, при необходимости, заливать его тенями, чтобы прекратить действие состава, но не пришлось. Радостная новость, ведь резерв был не то чтобы совсем истощен, нет, но тонкие тела изрядно устали от постоянного перенапряжения.
Кроме радостной новости, однако, была еще одна новость - похуже.