Его Кара
Шрифт:
– Пить хочешь? – спрашивает темноволосый мужчина и протягивает ей приготовленный стакан с водой.
Холодный озноб пробегает по ее позвоночнику. Она сжимает зубы и качает головой. Хватит с нее последних успокоительных после которых непонятно, сколько она в беспамятстве провела. Определенно, сюда тоже успел добавить.
Врач совсем молоденький. Лет 25?
Девушка щурится. Терапевт?
Кара узнает его. Он что-то ей говорил вчера про седативные. Она еще подумала, что за врач такой странный, что обсуждает лечение с новоявленной
Марк, тем временем, выпивает воду прямо перед ней, запрокинув голову назад. Он раздражает ее своим провокационным поведением. Девушка следит за ним своим диким взглядом, мечтая о том, чтобы он подавился и закашлялся.
Тот пьет неспешно, демонстративно, и не спешит задыхаться по ее желанию. Даже ни намека!
И у него, видимо, хороший ангел-хранитель, ведь он таки допивает воду полностью, не оставляя ни капли, и как ни в чем не бывало наливает в стакан еще немного из пластиковой бутылки.
Злость ее бодрит, повышая давление, и вынуждая окончательно проснуться от долгого сна.
– Точно не хочешь? – уточняет он, приподнимая бровь.
Мужчина покачивает в руке наполовину наполненный стаканчик с жидкостью.
Все-то он знает о ее жажде. Уже не в первый раз вероятно, сталкивался с реакцией остальных на эти препараты…
Мужчина ставит пластиковый стаканчик с водой на журнальный столик рядом с ней и отходит в сторону, давая ей свободу и возможность принять собственное решение.
– Может поесть хочешь? – спрашивает он ее с такой лаской, что ее передергивает.
– И в еду таблетки добавишь? – спрашивает Кара хрипло.
С предыдущего дня она ничего не ела и теперь неприятно сосало под ложечкой, но говорить своему врагу об этом она не станет.
После вчерашнего она теперь точно понимает, кто – враг, а кто- друг. И в этой больнице у нее нет друзей.
Глаза неотрывно смотрят на стаканчик. В горле вырастает огромный ком от сухости. Язык царапает сухое небо, требуя жидкости. Так хочется пить. Но она держится. В туалете попьет. Это, хотя бы безопасно. Главное, добраться.
– Зачем мне это? – усаживается доктор в кресло, стоящее за столом. – Я прописал тебе чуть седативных, а ты вены побежала себе резать… Где только лезвие взяла? – Усмехается тот. – Поэтому и получила лошадиную дозу успокоительных.
Смешно ему. Девушка сжимает зубы. Мудак.
– Что вам нужно? – она сверлит его взглядом, удерживая себя от того, чтобы взять эту чертову воду.
В горле пустыня. Она даже чувствует прохладную свежесть воды в стакане. Только руку протяни…
– Поговорить, – отвечает он спокойно. – Ты для этого здесь.
– Дааа? – улыбается она. – Поговорить привели? – Девушка кашляет и добавляет скрипучий ответ. – Поэтому в смирительную рубашку засунули в прошлый раз?
– В рубашку тебя засунули, потому что ты добровольно идти отказывалась и набросилась на ни в чем неповинную медсестру. Не помнишь? – сверкает мужчина глазами, пододвигаясь на кресле за стол. – Ты повалила несчастную девочку на пол и дубасила ее, когда я не выскочил в коридор на ее крики!
Пфф. То ли еще будет.
– Так ты сам виноват. Кто берет таких нежных особ в психушку работать? – усмехается она, переходя на фамильярности так же, как и он, без согласования.
Вода ее невозможно раздражает. Все время гуляющий по помещению взгляд возвращается к стаканчику.
Нет! Не брать! В бутылке успокоительное! Она это уже не раз проходила. Все они такие!
Недолго думая, она сметает его в сторону своей рукой и стаканчик отлетает в стену, вписываясь в нее и растекаясь темным пятном. Брызги летят во все стороны и часть оседает на бумагах на столе Марка. Тот смахивает капли с документа одним движением и возвращает взгляд к пациентке.
– Легче? – уточняет Марк, буравя ее своими ледяными глазами.
Его проницательный взгляд следит за ней. Он тут же склоняется к своему блокноту и делает в нем пометки шариковой ручкой.
На его лице ни тени недовольства или смущения. Только холодное равнодушие.
– Да! – восклицает она, понимая, что пить стало хотеться еще сильнее.
Кара становится все более уверенной. Она встает и пересаживается на кресло поблизости и разваливается в нем, закинув ногу на ногу. Уже не кажется бедной, несчастной девочкой.
Вот к этому он и стремился, чтобы вылезла из своей скорлупы и показалась ему настоящей без всяких масок.
– Чего на тот свет не терпится? – переходит врач к главному, изучая ее пристальным взглядом. – Откуда такое сильное рвение? Где лезвие взяла?
На самом деле есть камера в ее палате, которая должна была ответить на все вопросы, но стоило ему попросить необходимую запись, как выяснилось, что система не шибко продвинутая и требуется подождать немного.
Из первых ничем не подтвержденных предположений, почему она так поступила, было пока только одно: чрезмерная обида на отца за то, что согласовал принудительное лечение. Но оно требовало подтверждения.
Он силится заметить любую ее реакцию в данный момент, вплоть до мелочей: изменение во взгляде или незначительные действия. Даже, если она поправит волосы или подожмет губы – это все имеет свое значение.
Она разговорилась. Половина дела сделана. Осталось совсем немного, чтобы добраться до истины – понять причину ее неадекватного поведения.
Судя по отчету у девушки был сильный шок, который дал своеобразные заметные последствия: в 13-летнем возрасте сгорел дом с ее родителями, пока она была под присмотром соседки. Ребенка нашли сидящим на газоне у полыхающего дома, который толком после этого ничего сказать не мог.