Его мир
Шрифт:
Да что угодно, лишь бы не было кровавой расправы над всеми собравшимися.
– Не надо, – только и шептала она, неуверенная, что сможет достучаться до Чарльза сейчас. – Не надо, не надо…
Но он больше не смотрел на неё. Взгляд вампира был устремлён словно вникуда. При этом наверняка каждому из собравшихся казалось, что Чарльз смотрел именно на него. Его воздействие было слишком сильно.
Палачи и стражники даже не пытались вмешиваться в происходящее. Они тоже попали под силу влияния вампира и, наверное, их реакция немало влияла на народ. Вайлет по-прежнему чувствовала
– Кто вынес приговор, тот пусть его и исполнит, – спокойно заявил Чарльз и… начал спускаться вниз.
Прямо к озверевшей толпе. С каждым его шагом народ всё больше приходил в себя, все больше распалялся смелостью, яростью, нетерпением. Кто-то даже начал дрожать от переизбытка эмоций, кто-то уже разминал кулаки, кто-то, наконец, нарушил молчание, побуждая и остальных сделать это.
Вайлет растерянно оглянулась на Уильяма. Она не понимала смысл решения Чарльза, он что, собирался продемонстрировать толпе свою сущность? Ведь его раны, какими бы ни были, быстро восстановятся.
Поймав её взгляд, Уильям многозначительно поднял и сложил запястья, демонстрируя их Вайлет. А потом кивнул на Чарльза.
Она посмотрела на руки уже почти полностью спустившегося к народу вампира – они были закованы в серебряные цепи. Эти же цепи были накинуты ему на шею.
***********
Народ постепенно расходился, а Вайлет так и стояла на том же месте, словно оцепенела. Она видела убийства и жестокость раньше – Чарльз сполна окунул её в мир смерти, крови и боли. Но сегодня всё было иначе.
Сегодня Вайлет увидела, что чудовищами могли быть и люди. Увидела, что ненависть и злоба могли вылиться в настоящее безумие. Увидела, что от убийств могли получать удовольствие – за Чарльзом она такого не замечала. И вампир не испытывал этого глубокого чувства собственной правоты, не подпитывался праведным гневном и не искажал свою сущность действиями – как сделали люди в считанные секунды.
И ведь это можно было объяснить тем, что народ мстил за убитых близких – но в том-то и дело, что родственников погибших тут почти и не было. Тут были другие – те, кто, чувствуя свою причастность к чему-то значимому, позволяли себе озвереть без оглядки на что-либо человечное.
– Пошли отсюда, – потянул её Алекс, но Вайлет даже не шелохнулась.
Она перехватила взгляд Уильяма – тот отрицательно покачал головой. И в этот момент в сознание обрушилась страшная реальность – ничего ещё не закончилось. На площади, почти в кромешной темноте, освящённой слабым огнём, постепенно оставались лишь Вайлет, её брат и трое вампиров.
Да, Чарльз всё ещё лежал, с виду очень напоминая труп – израненный, истекая незаживающей кровью. Уильям тогда указал Вайлет на серебряные цепи, и она интуитивно поняла, что те мешали восстановлению. Но значило ли это, что чистокровный окончательно умер, или стоило снять серебро, как начнёт приходить в себя?..
Впрочем, какая разница. Здесь ещё оставались два вампира – и совсем непонятно, какие у них намерения. Даже Уильям не особенно внушал доверие, что уж говорить об Энтони? Его взгляд не смягчился ни разу с тех пор, как Вайлет украдкой поглядывала на него.
– Вайлет, в чём дело? – недоумевал Алекс, снова предприняв попытку повлечь её за собой.
Ну вот как ему сказать? Беспомощность окутывала.
Брат с сестрой разминулись в толпе в начале казни. Вайлет стояла сначала рядом с Уильямом, а потом – где-то в первых рядах. Алекс на тот момент не стал её искать, ведь народу было столько, что легко в нём раствориться, да и само происходящее слишком приковывало к себе.
Но теперь Вайлет жалела, что не держалась рядом с Алексом всё это время, чтобы ему не пришлось искать её после того, как толпа начала расходиться. Чтобы они ушли одни из первых… И, желательно, незамеченными.
Как вообще можно было не подумать об этом? Да где были её мозги?..
– Дело в том, что Уильям запрещает мне идти, – не глядя на брата, безжизненно проговорила Вайлет. Она даже не подбирала слова и не особо соображала. Просто не могла придумать убедительную причину, да и смысла не видела. – А я не могу ослушаться.
Упомянутый вампир ухмыльнулся, а Алекс непонимающе застыл, вопросительно приподняв брови.
– Не я запрещаю, а Чарльз, – скромно уточнил Уильям, кивком головы указав на лежащего чистокровного.
Алекс озадаченно переводил взгляд с Уильяма на Чарльза, а потом – на Вайлет. И так снова и снова… Вид растерянного брата до боли сжимал ей сердце, но больше всего изматывало то, что не было способа хоть как-то успокоить его. Ей и самой понадобилось бы успокоение. Она понимала происходящее немногим больше его. И так же не знала, чего теперь ждать.
– Я ничего не понимаю, – нахмурился Алекс.
Вайлет вздохнула – заметила, как опасливо он стал смотреть. Ну ещё бы, даже внешне Уильям и Энтони выделялись из всех, кого брат когда-либо встречал. И это уж не говоря об их странном разговоре.
– Я бы хотела, чтобы ты не знал, – с горечью ответила Алексу она.
– В твоих силах добиться этого, – неожиданно раздался негромкий, непривычно слабоватый голос Чарльза. – Позволь мне внушить ему покинуть это место без тебя и считать, что всё в порядке. Что так должно быть, и ты сейчас спишь дома.
Вайлет вздрогнула и проглотила ком в горле. Кто бы сомневался, что чистокровный будет жив. Она бросила на него взгляд – Чарльз всё ещё был изранен, но уже без цепей. Они были отброшены в сторону, куда с отвращением смотрел Энтони. Видимо, это он снял их, пока остальные были заняты разговорами.
Возвращение Чарльза пронзало Вайлет насквозь. Его били, пытали, мучили – он не издавал ни звука. Его убивали и кромсали – он как ни в чём ни бывало разговаривал с ней. Да ещё и ставил свои условия… Уильям ведь сказал, что это Чарльз запретил ей уходить. И, судя по словам чистокровного, так оно и было. Когда они успели это обсудить – непонятно, но, видимо, на этот раз ей придётся принять его волю.