Его мир
Шрифт:
Это решение придало сил и уверенности. Вайлет резко развернулась к Чарльзу.
– Что вы себе позволяете? – возмущённо выпалила она, глядя в его лицо.
Но Чарльз даже не удивился. Он просто смотрел на неё – внимательно, изучающе, почти заворожённо. Его лицо отражало странную задумчивость. Чарльз нарочито медленно и спокойно убрал свою руку, глядя в глаза Вайлет, удерживая зрительный контакт и сбивая уже этим с толку. А потом так же невозмутимо опустил взгляд на её губы, криво усмехнувшись.
– Уверен, ты уже представила, что я мог бы себе позволить, – Чарльз заявил это так неожиданно, что она вздрогнула, – Вайлет…
Он
Всё это вместе действовало так ошеломляюще, что Вайлет разом забыла своё безмолвное обещание не быть сбитой с толку. Она только и могла, что стоять на месте и растерянно смотреть на Чарльза. И даже смысл его слов дошёл до её сознания не сразу…
Вайлет вспыхнула. Каким должен быть человек, чтобы позволять себе делать леди такие недвусмысленные намёки и допускать фамильярность! И как правильнее реагировать? Просто убежать, или попытаться воззвать к совести?..
Да за кого он её принимал? Какая самонадеянность! Или это его обыденная манера общения?
Вайлет не успела ответить. Чарльз снова нарушил молчание, подавшись чуть ближе.
– За последние четыре дня я слишком часто думал о тебе. Даже не знаю, нравится мне это или нет, – он сказал это почти вымученно, так, словно делал вынужденное признание.
Вайлет мотнула головой, не позволяя этим словам заполнить её сознание. Она вообще не должна ни о чём таком думать. Хватило и того предательского жара, что обдал тело при предыдущих его словах и машинальном воспоминании, как раздевалась при Чарльзе.
– Нет, – поспешила твёрдо заключить Вайлет. – Нам обоим это не нравится.
Казалось, Чарльза ничуть не задели эти слова. Он только усмехнулся, снова пробежавшись взглядом по её лицу. Затем скользнул чуть ниже…
– Зато я знаю, что нам обоим точно понравится, – задумчиво проговорил Чарльз, и, прежде чем Вайлет успела обдумать это неожиданное заявление, резко притянул её к себе и сразу впился в губы своими.
Она только и успела, что потрясённо выдохнуть и вцепиться в рубашку Чарльза, то ли стремясь оттолкнуть, то ли удержать равновесие. Мысли ускользали. Не верилось, что всё это действительно происходило с ней.
Чарльз обходился с ней совсем не как джентльмен. Грубо сминал губы, жадно переплетал их языки, крепче прижимал Вайлет, позволяя себе блуждать ладонями по её спине, волосам, рукам… Никто и никогда не касался её так. Как, впрочем, никто не заставлял раздеваться и никто не позволял себе так нагло и дерзко разговаривать с ней.
Собственная беспомощность злила Вайлет больше всего. Чарльз даже не собирался считаться с её мнением. Она пыталась оттолкнуть его, на что он лишь усилил напор, явно давая понять, что требовал ответа и привык получать, что хотел. Как же хотелось просто вырваться, ударить его по лицу, а потом развернуться и уйти прочь, больше никогда не видя этого надменного подонка! И уж тем более, не чувствовать всё сильнее окутывающей близости Чарльза, жара по телу, будоражащих мурашек и предательского желания поддаться ему.
Он целовал по-разному. В его поцелуе была и нежность, и настойчивость, и опаляющая страсть, и даже вдруг по-своему притягательная развязность. Вайлет и не поняла, в какой момент её злость сменило любопытство. Ощущения будоражили. Губы Чарльза погружали в какой-то новый мир, а его руки тем временем скользили, изучали, сминали, разнося мурашки куда-то по крови Вайлет.
И каким-то странным подсознательным образом она понимала, что, несмотря на видимость того, что Чарльз просто требовательно брал всё, что хотел – сейчас он сдерживался. Странно, но именно это осознание вдруг помогло ей отпустить себя. Вайлет не сопротивлялась. Она позволила Чарльзу показать ей этот незнакомый мир ощущений. Если он позволит себе больше – Вайлет оттолкнёт. Но Чарльз не станет. Почему-то она точно знала это, хоть он и ничем не заслужил доверия.
Поддавшись желанию, Вайлет подняла руку, чтобы коснуться лица Чарльза. Странно, но до боли хотелось именно этого. Поцелуи незнакомца слишком опаляли, отрывали от реальности, завораживали и этим немного пугали. А потому Вайлет, как ребёнку, увидевшему что-то очень привлекательно-незнакомое, хотелось это что-то потрогать, убедиться, что живое, настоящее.
Но когда до касания осталось совсем немного, Вайлет отчего-то вздрогнула и резко оторвалась от губ Чарльза. Непонятно, что это было. Какой-то с трудом осознанный внутренний стоп-сигнал.
Опасность. Снова это чувство.
Перед взглядом всё мутнело, а стыд за проявление явной слабости окатил с головой. Причём, как ни странно, Вайлет даже не знала, за что было больше неловко – за то, что позволила Чарльзу целовать себя, или что вот так глупо испугалась и отстранилась.
Он больше не предпринимал попыток возобновить поцелуй, но его руки продолжали обнимать её. И осознав это, Вайлет вдруг остро почувствовала эти прикосновения, так, словно они были клеймом на её коже. Она внимала каждому неспешному поглаживанию его ладони, тому, как Чарльз словно задумчиво запустил пальцы в её волосы. Он мягко перебирал пряди, едва уловимо наклонился ближе и вдохнул их запах.
Опять это чёртово оцепенение, погружение, словно непонятный гипноз. Вайлет снова перестала соображать. Отчего-то болезненно сжалось сердце, дышать стало трудно, и в горле встал ком. Огромный ком из несказанных слов, непонимания происходящего, отчаяния, тревоги. С Чарльзом точно было что-то не так.
Словно уловив эти мысли, он разжал руки, отпустил, отступил на шаг. Но Вайлет всё равно продолжала чувствовать его прикосновения. Губы тоже горели… Мгновения, которые Чарльз трогал и целовал её, длились словно вечность и одновременно с тем так быстро закончились, унося Вайлет с собой в головокружительную бурю неизведанного.
Нет… Человек не мог так действовать. Она осмелилась посмотреть Чарльзу в глаза – Боже, какие они чёрные! Почти мрак.
– Ты… – обессиленно прошептала Вайлет, не зная, как сформулировать всё пережитое. И тут вдруг выпалила: – Ты обращаешься в ворона?
Чарльз, как обычно, совсем не удивился вопросу. Но… Вдруг улыбнулся. Таинственно, коварно.
Что-то невероятное и что-то совершенно необъятное разумом тут же заполнило всё пространство вокруг них. Жалкие попытки Вайлет вернуться в реальность, сделать хоть что-то, чтобы не нырять в этот новый открывшийся странный мир, закончились неудачей почти сразу. Ей не удалось убедить себя, что всё это – глупый розыгрыш, подпитываемый играми усталого сознания. Взгляд Чарльза не позволял, не отпускал. Воспоминания о поцелуях, касаниях и о том, как её это уносило, заставляли ноги подкашиваться. Вайлет всё меньше доверяла себе.