Его мишень
Шрифт:
— Боюсь, пара часов и полопаются остальные.
— Ну? Я же говорю — пустая трата драгоценного времени.
С аспиранткой Ириной мы сдружились еще в начале зимы. Тогда, в сложное для меня время, когда отвернулись практически все, она оказала неожиданную поддержку.
Да, я не ушла из университета. Решение далось непросто, но я ни разу не пожалела о том, что не позволила себя прогнуть. Что не поддалась на гнусные провокации мерзкой парочки Олеся/Соболев, хотя, признаться, была к этому близка. Именно Ира убедила меня «забить, ведь уже завтра никто не вспомнит о том, что было».
Ира и… еще один важный для меня человек.
— Ты не забыла, что на выходных в «Огнях» выступает группа «Вода»? — воюя с лентами, напомнила коллега. — Может, сходим? С третьего курса тащусь от их песен.
— От песен или все-таки от того слащавого солиста, с которым у тебя не так давно было жаркое свидание?
— Вот зря я тебе рассказала! Смотри не сглазь! — Ира шутливо пихнула меня локтем в бок и, «поиграв» бровями, кивнула куда-то за трибуну.
Я обернулась и увидела лучшего выпускника этого ВУЗа. И вообще лучшего выпускника этого года. В черной мантии и конфедератке он выглядел потрясающе. Высокий, статный, невероятно красивый.
— Сбегаю в буфет, перекушу что-нибудь, сами тут справитесь, — Ира пихнула мне моток тонкого скотча и спешно ретировалась из зала.
Свят подошел со спины и обвил мою талию руками.
— В этом платье ты звезда данного скучного мероприятия. Знаешь это?
— Подозревала. Но никогда не прочь лишний раз убедиться. Кстати — руки!
— А что с руками? Я их помыл.
— Я имела в виду убрать, нас могут увидеть.
Он повернул меня к себе лицом и закатил глаза.
— Кажется, в нашем городе каждая собака знает, что мы вместе. А кто-то даже однажды сам видел тако-ое…
Я улыбнулась, ведь воспоминания о тех снимках уже давно не ассоциируются у меня с чем-то ужасным. Ира была права — через неделю тогда об этом забыли абсолютно все, переключившись на новые сплетни. И тема наших отношений со Святом, которые мы прекратили скрывать, тоже быстро всем надоела. Даже Олесе, которая неожиданно закрутила… с Соболевым, и им стало не до нас.
А мы… мы вместе уже почти девять месяцев, просто с ума сойти!
О том, что наши отношения и вообще его свобода когда-то были под большой угрозой я старалась не вспоминать…
Когда мне позвонил бывший и сказал, что Свят подкараулил его в дома и без лишних слов начистил фейс за то, что когда-то он распускал на меня руки, я сразу поняла, что хорошим это не знакончится. Избиение уважаемого человека, безоружного, без весомых на то оснований…
Ну кто бы взял в расчет такую мелочь, что когда-то этот «уважаемый» человек поколачивал жену? Уже, кстати, бывшую, которая никогда ни про какие побои не заикалась.
Без доказательств, без мотивов — просто взял и избил!
— Зачем, Свят? Скажи — зачем?! — кричала я в телефонную трубку, когда ему дали несколько минут позвонить кому-то из родных. — Тебя же теперь посадить за такое могут!
— Он тебя бил. Ему еще мало досталось — разняли! Как только выпустят, добавлю еще. Кажется, до него не дошло. Боже, ну и слюнтяй — сразу вызвал полицию.
Он был невозмутим и на самом деле считал, что поступил верно.
— Никто и никогда не поднимет на тебя руку, слышишь? Я не жалею! И сделал бы это раньше, если бы знал.
В глубине души, по-женски, мне было приятно, что он не остался в стороне и даже была рада, что бывшему досталось, но все равно была в ужасе от того, что произошло. Допустить, чтобы Свят пострадал из-за меня, моего прошлого… Даже условный срок это такое пятно на репутации! А ведь если Ангелов постарается, то может добиться и более серьезного наказания.
Я уговаривала Свята позвонить отцу, ведь Игорь Валентинович точно знал, к кому обратиться и на какие рычаги надавить, чтобы обошлось легким испугом, но упрямец даже слышать ничего не хотел. И категорически запретил мне предпринимать в ту сторону хоть какие-то шаги.
Но я, само собой, не послушалась.
Когда меня останавливали какие-то запреты?
Игорь Валентинович бросил все дела, и мы вместе дневным рейсом вылетели в Санкт-Петербург.
Ох, как же был зол Свят, когда увидел, кто именно приложил руку к тому, что он отделался обычным штрафом за хулиганство! Кричал, что лучше бы сел, что никогда не примет никакую помощь от отца и прочее в том же духе. Я была готова к этому и мне было все равно на его злость, главное, что все обошлось. И Игорю Валентиновичу была благодарна. Пока мы вместе летели в Питер, я поняла, что его душа на самом деле болит о сыне и он до сих пор ощущает ужасное чувство вины за то, что так вышло. Конечно, он давно смирился с тем, что сын его никогда не простит, но очень этого хотел. И мне показалось, что эта поездка прекрасный шанс попробовать если не сплотить, то хотя бы как-нибудь примирить двух родных людей.
Я сама когда-то жила в режиме игнора с собственной матерью, и теперь очень жалела о потерянных годах. Допустить, что когда-нибудь Свят пожалеет тоже, я не могла.
Да, так, вышло, но это жизнь! Нужно уметь вовремя перечеркнуть прошлое и учиться жить настоящим. Не молчать, не держать обиды в себе. Уж мне ли не знать.
Тогда я не придумала ничего лучше, как хитростью запереть этих двоих в одном номере отеля, в которым мы проживали, пока находились в Петербурге. И строго-настрого запретила персоналу открывать дверь. Исключение — крики, что кого-то из двоих убивают.
Конечно, они не помирились. Но хотя бы спокойно поговорили. Впервые за долгое время. И когда спустя несколько месяцев родилась его маленькая сестра, он купил огромного медведя, который в два раза превышал размер младенца. Правда, сам не повез — передал с курьером, но это уже огромное достижение и первый шаг. Я им гордилась.
— Тебе очень идет эта мантия, никогда не думал заделаться судьей? — я любовно разгладила ладонью его воротник и перекинула кисточку на конфедератке справа налево. — И лирипип уже нужно носить иначе, ты же больше не студент — целый дипломированный специалист.