Его Муза. Часть 3
Шрифт:
— Конечно.
Мама уже на полпути вверх по лестнице с моей маленькой сумкой. Я следую за ней в свою комнату.
Глава 2
Мама ничего не меняла в моей комнате: здесь все точно так же, как когда я ходила в школу, разве что стало чище, а косметика и лаки не валяются на туалетном столике. Все по-прежнему белое, с вкраплением розового. На белом одеяле вышиты крошечные розовые розы. Мое второе имя — Роза, и поэтому моя мать нашла множество способов обыграть это и в дизайне.
— Я так рада,
поворачивается ко мне, в ее глазах блестят слезы, хотя она улыбается. Я не готова к слезливому воссоединению. Вздыхаю, ставлю чемодан рядом со шкафом, и говорю:
— Я тоже.
По дороге домой я сказала себе, что это будет хороший семейный праздник, без ссор и драм. Я покажу родителям, что повзрослела и готова начать самостоятельную жизнь.
Независимо от них. Отношения с Логаном дали мне чувство уверенности и свободы. Благодаря ему я почувствовала ответственность перед родителями, не за то, что они хотят, чтобы я делала в жизни, а за то, чтобы попытаться уважать их выбор, в надежде, что однажды они будут уважать мой. Возможно, не сразу, но когда-нибудь.
Мама снова обнимает меня. На этот раз чувствую ее хрупкость и возраст, когда обнимаю ее в ответ.
— Я люблю тебя, мам, — шепчу я.
Мне кажется, что могу прощаться очень долго, хотя только что приехала. Но это чувство не о приезде или отъезде, это ощущение того, как я избавляюсь от еще одного слоя детства, сползающего с меня, словно старая змеиная кожа.
Мама смотрит на меня, — я примерно на пять сантиметров выше, — и в уголках ее глаз собираются морщинки от улыбки.
— Как хорошо, что ты дома.
— Ты повторяешься, мама.
Она сжимает мою руку и направляется к двери.
— Так будет всегда, милая. Почему бы тебе не побаловать меня.
Я смотрю на свою идеальную комнату, на идеальную мать, на остатки того, что на первый взгляд кажется идеальным детством.
Моя мама уже в дверях, но, когда она оборачивается, ее улыбка исчезает, а в глазах появляется печаль.
— Когда твой ребенок еще маленький, ты не задумываешься о том, что он когда-
нибудь вырастет. Это невозможно. Каждый сантиметр роста — новый сюрприз... — кажется, она говорит сама с собой, но после паузы мама снова смотрит на меня. — Ты и представить себе не можешь, что когда-нибудь дети будут выше тебя и превзойдут во многом.
— Мам…
Она качает головой.
— Это естественно, Ава. Но иногда мне бывает тяжело. Когда ты уезжаешь, я забываю, какая ты взрослая. В те месяцы, когда не вижу тебя, мой ум, кажется, возвращается в прошлое. Я помню тебя маленькой девочкой. Забываю, что ты уже повзрослела. — Теперь она выглядит застенчивой и смущенной. — Звучит глупо, да?
— Не знаю.
Это не кажется глупым, но, возможно, немного странным. Мне хочется рассказать ей о Логане, но знаю, что мама не поймет. Это не только уничтожит ее воспоминания о маленькой девочке, но и вызовет волну негодования. Она скажет отцу, и в итоге он сильно разозлиться…
Не буду рисковать. В поезде я решила никому не рассказывать об этих отношениях и на некоторое время притвориться, что их просто не существует.
Обхватываю себя руками, чувствуя расстояние от Логана и той себя, которая всего пару дней назад была уверены в нас. Нас. А есть ли «мы»? Кто мы? Ведь это даже не отношения. Это тайная интрижка без надежды на будущее. Осознание этого пронзило меня, пока я стояла, желая поговорить с мамой и зная, что не могу. Зная, что никогда не смогу привести Логана сюда на День Благодарения или Рождество. Зная, что даже если бы попыталась представить себе будущее с ним, оно никогда бы не стало реальностью. Как дома.
Пока борюсь с мыслями о будущем, моя мама все еще витает в прошлом.
— У вас с папой все в порядке?
Ее глаза сбрасывают дымку меланхолической ностальгии и мгновенно вспыхивают с каким-то энтузиазмом, когда говорит:
— Да, конечно! Все прекрасно.
Она отвечает с уверенной улыбкой, и мы возвращаемся к идеальной жизни, идеальной семье, и окно в какую-то тихую правду теперь закрыто.
— Эй, девчонки, вы спуститесь перекусить? — Громко спрашивает мой отец снизу. Не помню, когда он в последний раз заходил в мою комнату. Наверное, до того, как мне исполнилось шестнадцать. И в данном случае, он не хочет уходить слишком далеко от просмотра футбола.
— Иду, — отвечает мама, а мне говорит: — Ты, должно быть, проголодалась. У меня есть много низкоуглеводных закусок.
Вот и начались завуалированные комментарии о моем весе.
— Дай минутку, чтобы привести себя в порядок, — говорю я.
— О, это напомнило мне, что вечером придут Симмондсы. Ты ведь не против? — Не дожидаясь ответа, она выходит, крича моему отцу: — Джон, дорогой, ты поставил вино в холодильник?
Мне сложно сказать, отвечает ли он ей или подбадривает какую-то футбольную
команду. Сажусь на край кровати и провожу рукой по одной из вышитых роз. Не знаю, хорошо ли мне дома, но это мой дом. И если честно, я очень скучаю по Логану. Я чувствую себя зажатой между «я»: старая «я» привыкла чувствовать дома безопасность, а новая «я» заканчивает колледж, взрослеет и готова выйти в мир. Это новое нарушение правил и принятие рисков.
Слышу вибрацию телефона в сумочке. Мое сердце ускоряет ритм, когда я вижу
сообщение.
Скучаю по своей музе.
Я улыбаюсь, позволяя себе ответить.
Она тоже по тебе скучает.
Прости меня за те идиотские слова, которые я сказал. Вернись.
Вернусь. Через четыре дня. Тебе нужно писать.
Я хочу писать языком по твоему телу.
Его слова и желание стерли все мои сомнения.
Мне бы тоже этого хотелось, но придется подождать.
Ненавижу ждать. Люблю прикасаться к тебе.