Его Муза. Часть 3

Мартин К. С.

***

Когда направляюсь к зданию факультета на встречу, слова: «Извините, пожалуйста, простите меня, декан Аскотт» — не занимают моего внимания.

В назначенный час он приглашает меня в свой кабинет и просит сесть на стул напротив его письменного стола, который стоит перед окнами от пола до потолка. Длинные шторы раздвинуты, и я смотрю на узкий балкон. Разум переполняют воспоминания о первой ночи, когда я поцеловала Логана.

Декан Аскотт садится за свой внушительный письменный стол. Он

вежлив, но твёрд и сразу переходит к делу.

— Ты серьёзно нарушила кодекс поведения, Мисс Николс. Нарушила политику Совета колледжа, регулирующую отношения между студентами и преподавателями. Необходимо принять решение о том, выгонять тебя или нет, и то, что ты скажешь здесь сегодня, повлияет на это решение и его последствия.

Я киваю. Он делает паузу. Возможно, он хочет, чтобы я извинилась. Я не буду. Поэтому жду, когда он продолжит. Он перебирает бумаги на столе, потом смотрит на меня и спрашивает:

— Правда или нет, что у тебя был роман с профессором из этого университета?

Я удивлена, что он вообще спрашивает.

— Вы же видели видеозапись прошлой ночью. Или нет?

Он поднимает руку, чтобы заставить меня замолчать.

— Деррик Макки и Кейси Астон на испытательном сроке за нарушение различных других правил. На данный момент их диковинный арт-проект не считается доказательством. Пожалуйста, просто ответь на вопрос.

— Да. Это правда. У меня был роман с Логаном О'Шейном, приглашённым профессором, или временным, так как он официально был писателем-резидентом кафедры английского языка.

Декан Аскотт хмурится, словно он разочарован моим признанием и действительно хочет, чтобы я отрицала то, что он ясно видел своими глазами прошлой ночью.

— Мисс Николс, хочешь сказать, что тебе было неясно, считается ли Мистер О'Шейн профессором или нет?

Он пытается найти какой-то способ ослабить моё признание? Мой отец хочет, чтобы я притворялась невинной и невежественной, но я знаю, что не являюсь ни той, ни другой. Я прекрасно понимала, на какой риск иду.

— Я была почти уверена, что его считают профессором, и эта политика к нему применима.

Декан Аскотт снова хмурится, но продолжает:

— Мистер О'Шейн взял всю вину на себя.

Я наклоняюсь вперёд.

— Вы с ним разговаривали? Когда?

Он отрывает взгляд от бумаг.

— Он позвонил мне сегодня утром. Мистер О'Шейн покинул кампус прошлой ночью, что, думаю, было уместно.

— О.

Интересно, уместно для чего? Не для моего беспокойного сердца точно.

— Он пытается убедить меня, что это всё его рук дело, что он соблазнил тебя вопреки твоему здравому смыслу, что ты протестовала, и что он убедил тебя не говорить о нём. Что ты доложила бы о нём, если бы он не использовал свою силу убеждения и авторитет своего положения.

Получается, Логан тоже пытается защитить меня. Но мне не нужна его защита.

— Для танго всегда нужны двое, Дин Аскотт. Я не

очень этого хотела в течение короткого времени, это правда…

Дин Аскотт с надеждой приподнимает бровь, когда я продолжаю:

— Но я знала, во что ввязывалась. — Вообще-то, не совсем, но... — то есть понимала, что нарушаю правила.

Декан Аскотт тяжело вздыхает. Я не принимаю ту тактику, которую он ожидал. Моё предположение заключается в том, что он и мой отец уже долгое время беседовали. Оказывается, я права.

— Твой отец был здесь, умоляя от твоего имени, несмотря на его шок и разочарование в твоих действиях. Он хочет увидеть твой выпуск, Ава. Эти обвинения, которые появились на свет, и твоё признание их правдивости угрожают этой возможности. Ты ведь это знаешь, не так ли?

— Да. И думаю, мой отец тоже.

— Конечно, он не хочет, чтобы это случилось. Если честно, я тоже. Ты всегда была хорошей студенткой. Так что, если бы ты могла просто сформулировать вещи таким образом, чтобы…

— Мой отец подговорил Вас на это, не так ли?

Он резко останавливается, подыскивая слова. Наконец, вздыхает.

— Он имеет большой вес в нашем совете директоров, как ты знаешь, и щедро поддерживает этот колледж.

Я наклоняюсь вперед.

— Мой отец — жестокий человек. Я знаю, что он делает всё возможное, чтобы защитить меня, и он готов ходить по головам, чтобы сделать это. Но это несправедливо. Исключите меня, если придётся. Я закончу четвёртый курс где-нибудь в другом месте. Или, может быть, просто не получу свою степень. Не знаю, что буду делать…

Он задумчиво замолкает на несколько мгновений, прежде чем произнести:

— Я также слышал от доктора Тенненбаума искренний аргумент в твою пользу. Он считает, что творческая работа, которую ты выполнила, должна быть принята во внимание.

Доктор Т., который выглядел таким потрясённым, когда обнаружил нас? Он защищал меня? Я чувствую, как меня захлёстывает ещё одна волна стыда за то, что разочаровала его.

Декан Аскотт продолжает:

— Он признаёт, что практически свёл тебя с профессором О'Шейном вместе. Невольно, конечно. Тем не менее, даже он пытается взять на себя часть ответственности за тебя. Ты должна, по крайней мере, быть впечатлена количеством людей, спешащих к тебе на помощь. Я даже не обращался к списку студентов, которые настаивали на разговоре со мной.

Он качает головой, глядя на лежащий перед ним список. Полагаю, в этом списке есть Руби и Джонатан. Возможно, Ронни и Оуэн тоже.

— Однако самым убедительным является аргумент профессора Хэйр против самой политики.

— Мадлен?

— Технически, это тебя не касается, но профессор Хэйр была против этой политики с самого начала. Она использует эту ситуацию, чтобы бороться с ней. На этот раз она поделилась своим личным опытом. Можно подумать, что она из всех людей будет одобрять эту политику. В своё время она могла бы защитить её.