Его Муза. Часть 3
Шрифт:
— Это ты, Ава. Это ты!
Ронни первым подошёл поздравить меня. Я краснею от смущения, хотя втайне тоже взволнована. Денежная часть премии означает, что я могу сделать свои первые шаги вдали от своей семьи на более твёрдой почве, и я также буду чувствовать себя более независимой, когда речь заходит о совместной жизни с Логаном.
Мама обнимает меня и говорит:
— Твой отец будет так горд, милая. Отличная работа.
Все остальные участники щедры на поздравления, но это действительно ужасно, и я уверена, что они будут шептаться друг с другом о решении судей, но
Доктор Т. и Мадлен вместе подходят ко мне.
— Хорошая работа, Ава. Вы с Ронни были очень близки, — говорит Доктор Т., протягивая мне ещё один бокал шампанского. Я осушаю его быстрее, чем это уместно.
— По-видимому, именно глубина и опытность этих двух недавних картин действительно склонили карты в твою пользу, — говорит Мадлен.
— Но твоя преданность своему ремеслу достигла новых высот в этом году, Ава, — говорит Доктор Т. с гордой улыбкой. — Я нисколько не удивлён, что к концу этого семестра ты совершила такой художественный скачок.
Это напоминает мне письмо Лоуэлла Логану о его «художественном скачке» с его стилем письма. Кажется, мы оба помогли друг другу достичь новых высот в этом году.
— Итак, очевидно, профессор Хэйр была твоей моделью для этой картины, — говорит Доктор Т. — Но чьи это руки на другой?
Я быстро переглядываюсь с Мадлен и говорю:
— Неважно.
Два бокала шампанского ударяют мне не только в голову, но и прямо в мочевой пузырь.
Я выхожу из галереи через боковую дверь, ведущую в туалет.
Глава 22
Зал освещён люминесцентными лампами, гудящими и подчеркивающими гулкий стук моих каблуков, которые, к счастью, не так высоки, чтобы быть неустойчивыми в моём подвыпившем состоянии.
Сходив в туалет, мою руки, взбиваю спутанные волосы и вытираю немного блеска для губ. Вернувшись в холл, я с удивлением замечаю Логана, прислонившегося одной ногой к стене. Смотрю вверх и вниз по узкому коридору.
— Ты не должен быть здесь.
Он смотрит на меня своими пронзительными зелёными глазами. Я вижу желание и вызов в его тлеющем взгляде.
Он берёт меня за руки, целует кончики пальцев и кладёт их на свою молнию. Я чувствую его твёрдую, как камень, выпуклость.
— Логан, мы не можем.
Мои протесты так же слабы, как и колени. Я не могу ему отказать. Не хочу говорить «нет». С ним я всегда хочу говорить «да», но вечеринка, на которой мои друзья, семья и преподаватели, находится всего в двух шагах. И мы так близки к концу этого испытания. У меня кружится голова и от страха остаться с ним наедине, и от желания стянуть с него джинсы и взять его в рот.
Он ведёт меня по коридору, подальше от вечеринки, не обращая внимание на моё кроткое сопротивление.
— Нам действительно пора возвращаться на вечеринку, — говорю я. — Мы договорились, что больше не будем рисковать.
Не отвечая, он свободной рукой открывает еще одну дверь и толкает меня внутрь, в беспорядок из технических принадлежностей.
— Логан, не думаю…
Он прикладывает палец
— Ш-ш-ш... молчи.
Он целует меня и растапливает всё сопротивление во мне, что в любом случае является простой пристойностью. Его губы, взгляд, прикосновения всегда разжигали желание.
Он расстёгивает пряжку, пуговицу, выпускает свой возбуждённый член в спёртый, но очищенный воздух маленькой уборной. Когда я перемещаю свой вес, чтобы соскользнуть с каблуков, готовая упасть на колени и взять его в рот, он кладёт обе руки на мои бёдра, останавливая меня. Затем опускается на колени и касается внутренней стороны моей голени, сначала правой, потом левой. Он задирает юбку и утыкается носом в шелковистый треугольник стрингов, которые становятся всё более влажными с каждым его горячим выдохом.
Логан проводит кончиком носа по моему клитору. У меня перехватывает дыхание, и я издаю тихий стон.
Его язык огибает шёлковый шов трусиков и скользит в меня, расширяясь и наполняясь с каждым лизанием и пробой. Позади меня есть металлическая полка, я упираюсь в неё руками, чтобы не упасть.
Мои колени, и без того слабые, почти подгибаются. Я крепче сжимаю металлический обод полки, а остальная часть комнаты и её содержимое расплываются и растворяются перед глазами.
Пока его язык творит свою магию, он просовывает в меня два пальца. Я начинаю ритмично тереться о его рот. Затем он откидывается назад, прохладный воздух врывается туда, где раньше были его губы, и я снова стону, на этот раз в знак протеста. Его пальцы продолжают двигаться и танцевать в моей мягкой, влажной и теплой пещере, и я сосредотачиваюсь на этом, синхронизируя свой ритм с его движениями, добавляя свой собственный. Его язык блуждает вдоль складки на верхней части правого бедра, которая обнажена выше моих чулок.
Его член касается моей лодыжки. Я чувствую его руку, гладящую, прижимающую кожу к моей икре, обтянутой шелком. Когда он трётся, то создаёт небольшой приятный ожог. Его рот движется к моему другому бедру, минуя клитор, который болит от пренебрежения. Пытаюсь качнуться вперёд, чтобы поймать его губы, но его пальцы глубоко внутри удерживают меня. Я испытываю искушение отпустить полку одной рукой и заставить его голову вернуться к моему центру, где оргазм висит на краю, готовый взять меня, но у него, кажется, свои планы, хотя чувствую, что через несколько секунд взорвусь. Я сдерживаю переполняющее меня возбуждение, чувствую, как оно заполняет живот и сердце, когда Логан прикусывает и сосёт мое бедро.
Теперь его член трётся о мою другую ногу, его рука работает ровно, ритмично, скользя вверх и вниз по его длине.
Он мог кончить сам от своих же прикосновений; мы оба могли кончить. Я могла бы отпустить полку и одним движением провести по клитору, перелететь через край и растаять на полу. Ещё несколько быстрых рывков рукой — и он растечётся по полу лужей. Но сладкий эликсир, которому мы сопротивлялись, сдерживая друг друга, почти болезненное сдерживание удовольствия, расширение голода за мгновение до того, как он будет удовлетворён — на этот раз и вне всего — это подарок, которым стоит поделиться.