Его прощальный поклон. Архив Шерлока Холмса
Шрифт:
– Нам нужно немедленно увидеться с Бэйнсом! – воскликнул Холмс, надевая шляпу. – Мы должны остановить его, пока он не наломал дров.
Я тоже схватил свою шляпу и последовал за Холмсом. Как мы и надеялись, в деревне нам встретился инспектор Бэйнс – он только что вышел из дома и направлялся на службу.
– Вы уже прочитали газету, мистер Холмс? – спросил он, останавливаясь и ожидая, когда мы приблизимся.
– Да, Бэйнс, я прочитал сообщение. Прошу вас, не сочтите за излишнюю вольность дружеский совет. Или, вернее, предупреждение.
– О чем, мистер Холмс?
– Я, как вы знаете, занимаюсь параллельным расследованием, и, боюсь, вы выбрали ложный путь. Я не хочу, чтобы вы предпринимали серьезные шаги, если не вполне уверены в своей правоте.
– Вы
– Уверяю вас: я говорю это для вашей же пользы.
На мгновение мне показалось, что в крошечных глазках инспектора промелькнула усмешка.
– Мы договорились работать порознь, мистер Холмс. Именно это я и делаю.
– О-о, очень хорошо, – сказал Холмс. – Но потом не вините меня.
– Что вы, сэр, я знаю: вы говорите это из добрых побуждений. Но у каждого из нас своя система, мистер Холмс. У вас своя, а у меня – своя.
– Довольно об этом.
– Я с удовольствием поделюсь с вами новостями. Этот парень – сущий дикарь, он силен как ломовая лошадь и зол как черт. Он чуть не откусил Даунингу палец, когда тот попытался скрутить его. По-нашему не знает и двух слов, поэтому мы не можем от него ничего добиться, кроме рычания.
– У вас есть доказательства того, что он убил своего хозяина?
– Этого я не говорил, мистер Холмс, этого я не говорил. У каждого из нас свои методы. Вы используете свои, а я – свои. Таков уговор.
Холмс пожал плечами, и мы двинулись прочь.
– Его не остановить, – сказал Холмс, – он на полном скаку мчится в пропасть. Ну что ж, пойдем, как он говорит, каждый своей дорогой и посмотрим, что из этого выйдет. Но кое-что в поведении инспектора Бэйнса мне все-таки непонятно.
– Садитесь поудобнее, Уотсон, – сказал Шерлок Холмс, когда мы вернулись в свой номер в «Быке», – я хочу ввести вас в курс дела. Возможно, сегодня вечером мне понадобится ваша помощь. Позвольте мне ознакомить вас с тем, как я представляю себе ситуацию. В основных своих деталях она прояснилась, хотя арест стал для меня сюрпризом и создал определенные трудности. У нас осталось лишь несколько брешей, которые нам предстоит заполнить.
Вернемся к записке, доставленной Гарсии за несколько часов до смерти. Идею Бэйнса о том, что в преступлении замешаны слуги Гарсии, я сразу отбрасываю как несостоятельную. Гарсия сам пригласил Скотта Экклза, следовательно, именно Гарсии нужно было алиби. Он задумал какое-то дело, без сомнения, преступного характера (иначе зачем алиби?), но в результате сам стал жертвой. Кому понадобилась его жизнь? Вероятно, тому, на кого покушался Гарсия. Мне кажется, здесь мы на правильном пути.
Теперь давайте поищем объяснение исчезновению слуг Гарсии. Я вижу это так: все они были сообщниками в каком-то преступном деле. Если бы все пошло по плану и Гарсия вернулся целым и невредимым, англичанин своими показаниями отвел бы от них подозрение. Но у меня есть основания полагать, что предприятие было опасным. На случай если бы Гарсия погиб, они заранее подыскали себе укрытие, чтобы затаиться в нем на время, а затем возобновить свои попытки. По-моему, это вполне убедительная версия. Как вы находите?
После объяснения Холмса беспорядочное нагромождение фактов преобразовалось в ясную и четкую картину. Я только, как всегда, удивлялся, почему сам не понял таких очевидных вещей.
– Но зачем слуга возвращался в дом?
– Видимо, в спешке покидая дом, он оставил там нечто, с чем был не в силах расстаться. Это объясняет его настойчивость, верно?
– Хорошо, и что же дальше?
– Дальше мы рассмотрим записку, полученную за ужином Гарсией. Она указывает на то, что в стане врага у них также имелся сообщник. Тогда где находится этот враг? Я уже говорил вам: он должен проживать в большом доме неподалеку от Вистерия-Лодж. Количество таких домов ограничено. В первые дни нашего пребывания в деревне я много гулял и, помимо ботанических изысканий, присматривался к окрестным домам и их обитателям. Один дом особенно привлек мое внимание. Это Хай-Гейбл – старинная ферма в якобинском стиле, расположенная в миле от дальнего конца Оксшотского пустыря и всего в полумиле от места трагедии. Остальные поместья принадлежат очень уважаемым и абсолютно прозаичным семействам, далеким от романтики. Зато мистер Хендерсон из Хай-Гейбла по всем приметам человек замечательный и склонный ко всякого рода авантюрам.
Итак, я сосредоточил внимание на нем и его окружении.
Удивительный они народ, Уотсон, и сам Хендерсон удивительнее всех. Под вымышленным предлогом я встретился с ним лицом к лицу, однако в угрюмом взгляде его темных, глубоко посаженных глаз явно сквозила мысль, что он не верит ни одному моему слову и прекрасно понимает истинную причину моего появления.
На вид ему лет пятьдесят; он силен, энергичен; у него густая шевелюра серебристо-стальных волос, кустистые черные брови, величавая поступь оленя и взгляд императора – о, это жестокий и властный человек! За пергаментной бледностью его лица таится жгучий темперамент. Вероятно, он иностранец или долго жил в тропиках – об этом свидетельствуют желтая кожа и поджарое крепкое тело. Иностранное происхождение его друга и секретаря мистера Лукаса и вовсе не вызывает сомнений: шоколадно-коричневая кожа, гибкое маленькое тело, кошачья мягкость движений и вкрадчивый голос говорят сами за себя. Как видите, Уотсон, мы обнаружили уже две группы чужеземцев – в Вистерия-Лодж и в Хай-Гейбле. Таким образом, одна брешь начинает затягиваться.
Двое этих людей, близкие друзья, – центральные фигуры в доме, но есть еще одна особа. Она-то в первую очередь нам и нужна. У Хендерсона есть две дочери – одиннадцати и тринадцати лет. Их гувернантка – мисс Барнет, англичанка примерно сорока лет. Кроме того, в доме постоянно проживает слуга Хендерсона, он же его доверенное лицо.
Все эти люди живут одной семьей и все вместе путешествуют по свету. Я забыл сказать, что Хендерсон – большой любитель путешествий, он вечно переезжает с места на место. Он не был в Хай-Гейбле год и вернулся лишь несколько недель назад. Добавлю, что он сказочно богат и может удовлетворить любую свою прихоть. Конечно, в поместье полно лакеев, горничных, дворецких – в общем, обычный штат английской прислуги, которая много ест и мало работает. Но близкий круг составляют только те люди, которых я перечислил.
Все это стало мне известно из разговоров с местными сплетниками и отчасти благодаря моим собственным наблюдениям. Есть одно золотое правило, Уотсон: хочешь узнать о хозяине все его тайны – найди несправедливо уволенного слугу. Мне повезло: я нашел такого. Я называю это везением, но удача не сама плывет ко мне в руки, я всегда прилагаю для этого определенные усилия. Как верно заметил Бэйнс, у каждого из нас свой подход. Мой позволил мне найти Джона Уорнера, бывшего садовника Хендерсона. Недавно он попал под горячую руку хозяина и был немедленно уволен. В Хай-Гейбле у него остались друзья – всех их объединяет страх и ненависть к хозяину. Вот так я подобрал ключик к секретам обитателей Хай-Гейбла.
Удивительные люди, Уотсон! Не стану притворяться: мне самому многое пока неясно, но это необыкновенно любопытные люди. Дом разделен на два крыла: на одной половине живут слуги, на другой – семья. Их ничто не связывает, за исключением доверенного слуги Хендерсона – он доставляет семье еду. Все необходимые вещи слуги приносят к двери, соединяющей два крыла, и оставляют там. Дети и гувернантка тоже ни с кем не общаются и лишь иногда выходят погулять в сад. Хендерсон никогда не выходит один. Его темнокожий секретарь следует за ним по пятам как тень. Слуги болтают, что хозяин чего-то страшно боится. «Он продал душу дьяволу, – сказал мне Уорнер, – и теперь опасается, как бы тот не явился за ней». Откуда Хендерсоны приехали, никому не известно. Да, еще мне рассказывали, что хозяин очень жесток: он дважды избивал кнутом местных жителей, и только толстый кошелек и солидная компенсация пострадавшим позволили ему избежать суда.