Его птичка
Шрифт:
Я восторженно улыбнулась и распахнула глаза.
Но в этом миг увидела Артура и опешила.
На секунду мне показалось, что его привлекательное лицо превратилось в хищную маску, а улыбка в оскал.
Я почувствовала мучительный холод и страх, пронзившие меня, словно рядом со мной сидел не лучший друг, а оборотень из страшной сказки.
Я перестала улыбаться, чувствуя себя не в своих пуантах и мягко, но настойчиво отняла руки.
— Все нормально? — в полном недоумении спросил Артур.
Я кивнула и натянуто, словно
— Я без тебя скучаю, — неожиданно придвинулся он ближе, и я рассмеялась, чтобы свести в шутку очередной намёк на отношения.
— Вот сейчас точно врёшь! Когда тебе было скучать?
— Время на мысли о тебе я всегда найду, — облизнул он губы, и потянулся к моему запястью.
— А как же Танька? — охладила я его пыл, скрестив руки на груди и взглянув высокомерно и пронзительно. — И её деми-плие*?
Артур только фыркнул на эту показательную неправдоподобную ревность.
— Кстати, о Губановой, — он причмокнул губами, и я снова заулыбалась над этой своеобразною пародией на его нынешнюю партнершу. Это сняло часть напряжения, и я с интересом наблюдала, как друг роется в своей белой найковской сумке.
Спустя полминуты он достал помятый сложенный вдвое картонный лист с большим бантом из лент на лицевой стороне.
— Открытка, — торжественно, словно на вручении аттестатов изрёк Артур.
— Мне? — подозрительно покосилась я на предмет в его руках, как на резиновую гремучую змею. Умом то вроде понимаешь, что игрушка, но от этого не становится менее мерзко. — От кого?
— От девчонок, само собой. Они горячо желают тебе выздоровления, — с легкой усмешкой на губах и совершенно нечитаемым взглядом проговорил Артур, протягивая открытку.
Я скептически выгнула брови и фыркнула, хотя желание рассмеяться в голос было огромным.
Меня, единственную бюджетницу, априори недолюбливали, а уж после распределения ролей для первого студенческого мероприятия и вовсе стали выказывать недовольство.
Но если в балетной школе девочки старались побольнее задеть меня, а порой и напакостить, спрятав пуанты и облив моё платье для выступления, то здесь все просто объявили бойкот.
Не то, чтобы меня это задевало или беспокоило. Я привыкла к одиночеству. Но при поступлении я очень надеялась обнаружить хоть одну подругу или друга, с которым можно попросту поговорить или сходить на прогулку. Хоть кого-то.
Ошиблась.
Когда я бегло просмотрела открытку с самыми шаблонными словами о выздоровлении и счастье, то отметила, как часто употребляется слово глубокоуважаемая.
Это могло означать только одно…
— Могу поспорить, что вместо пожеланий, они бы с удовольствием настрочили глубочайшие соболезнования о моей внезапной кончине.
Артур заливисто расхохотался, отчего пару человек, сидящие рядом дёрнулись, а я нахмурилась сильнее. Порой он в силу своей излишней откровенности, забывал об элементарном такте.
— Не без этого, Синицына, врать
— Ты бы и не смог, — закрыла я открытку и резко всучила ее Артуру в руки, словно избавилась от грязной тряпки. — Ты слишком безыскусен, чтобы врать.
— Считаешь? — вдруг, как-то нагло осклабился он и меня передернуло. — То есть, вместо того чтобы прямо говорить тебе, что я хочу быть с тобою, трахать тебя во всех позах, мне нужно читать тебе сонеты Шекспира? Соблазнять, вешать лапшу на уши?
— Я поняла. Деликатность не твой метод, — отвернулась я, не в силах смотреть на это красивое лицо. Кажется, наша дружественная встреча затянулась, и уже не доставляла былого удовольствия.
Слова Артура сильно напомнили другой, очень похожий разговор. Но если в тот момент я трепетала и готова была отдаться на милость взрослому мужчине, то сейчас испытывала лишь усталость и тошноту.
— Не всем приятно слышать слова «трахаться» и «позы». Ты поэтому и спишь только с давалками, а нормальные девушки тебя избегают.
Я вскользь на него взглянула и не без опаски подметила, что он сел так же ровно, как и я. Только ближе.
Даже сложил руки на груди, но чуть надвинулся, окутывая мускусным облаком.
Давно же просила сменить одеколон.
— А кто сказал, что мне нужна нормальная? — вдруг произнёс он вполголоса, словно мы были не в переполненном холле, где со всех сторон раздавались голоса пациентов и посетителей, а в моей комнате, где он впервые признался мне в любви.
О, как я тогда хотела откликнуться на его чувства взаимностью! Даже поцеловала. Но эти его настырные ласки не вызвали ничего, кроме щекотки, и я рассмеялась, тем самым смертельно его обидев.
Отношения с ним сделали бы мою жизнь еще на пару пунктов проще, но я не зря выбрала столь сложную профессию: до стертых в кровь пальцев, до адской боли в мышцах.
Артур был слишком прост и последующий его страстный шёпот вызвал лишь острый дискомфорт и неприятие.
— Мне нужна только одна девушка, самая чувственная, самая желанная, фантастически изящная.
— Ты кое-что забыл, — улыбнулась я и невольно прикрыла глаза, прекрасно зная, что он скажет дальше.
— Самая талантливая балерина, которая не просто уповает на судьбу, а ногами выколачивает себе место в бескрайнем ряду невзрачных танцовщиц.
Лесть, но от нее в сердце словно раскрывался подснежник, нагретый светом тщеславия.
Жаркое дыхание Артура щекотало мне ухо, неизбежно вызывая смех и легкие отголоски возбуждения.
Правда, сам Артур к ним не имел ни малейшего отношения.
Испытанные вчера эмоции от заведомо неправильной близости Ромы, заняли особое место в моём сознании и сердце.
Ничего удивительного, что я буквально почувствовала его присутствие, втянула носом его легкий цитрусовый запах, смешанный, с древесной ноткой и услышала низкий, вызывающий жар голос.