Его сладкая одержимость
Шрифт:
— Ли-ина, не отрицай очевидных вещей. Сегодня ты была на грани, и ты не раз попросишь меня о продолжении. А сейчас, не раздражай меня своей напускной гордостью, — он взял из её рук пальто и накинул ей на плечи, скрывая оголенности её тела. — В город теперь ты будешь выезжать только со мной. Диану сегодня вновь охватила истерика, а ты с такой легкостью смогла её предать. Моё мнение о тебе изменилось, Лина. Иди.
Последние слова заставили волосы на голове зашевелиться. Диане было плохо без Ангелины, и это осознание било посильнее, чем все его штучки с наказаниями. Она, правда, предала маленькое глупое сердечко ребёнка.
Стоили ей выйти за дверь, как Роман тяжело вздохнул, стараясь контролироваться свои эмоции. Тяжело было сдержать себя и не взять её прямо здесь и сейчас, к тому же она и сама была не против, по крайне мере её тело так точно. Она страстно желала продолжения, от одной этой мысли член в штанах больно дернулся, а нарастающее раздражение хотело куда-то выйти. Лучшим решением будет сейчас принять контрастный душ, расставляя всё по своим местам в голове. Он заигрался, и теперь нужно как-то решать возникшие проблемы.
Глава 12
Лина забежала в уже знакомую спальню и захлопнула за собой дверь. Горячие слезы текли по щекам, показывая всю безысходность и немощность девушки. Лучше бы он на неё накричал или запер бы где-нибудь в наказание, чем вот так пошло и похотливо сделать из неё какую-то на всё согласную куклу. Лина ударила себя по груди, по рукам, по щекам.
— Глупое тело, ты не должно таять от его прикосновений, — шептала Лина, опустившись по стенке на пол и обхватив себя руками, плакала. Ей нужно научиться контролировать себя. Необходимо доказать, что она не его игрушка и не будет подчиняться ему. Девушка ненавидела себя за такую слабость. Уже который раз он просто пользовался ей, а она таяла, отключаясь и отзываясь на его действия. Сейчас, когда разум вернулся на место, душу разрывало от обидных гнусных чувств. Как же сейчас хотелось, чтобы это всё было сном, чтобы проснуться и оказаться в своей кроватке, собраться спокойно в институт и пойти поглощать новые знания, а не это всё, что происходит.
Когда истерика начала стихать, Лина заметила на кровати какие-то пакеты. Настороженно заглянув в один из них, она ахнула. Там находилась одежда, совершенно разная — от изящных дорогих платьев, до обыденных классических нарядов. Лина прижала ладошку к губам, не веря, что это для неё. Наверное, ошиблись, и всё предназначалось для той женщины — Анфисы, с елейным голоском. Одёрнув руку, словно обжегшись, Лина скинула все эти пакеты на пол и с мерзким чувством чего-то неприятного легла спать.
Ранним утром Лина отправилась в душ, чтобы смыть все эти прикосновения Чернышевского, отмыться от которых вчера не было сил. Она упорно терла мочалкой влажное тело, но оно как будто пропиталось запахом сигаретного дыма с ментолом. Бросив никчемный предмет в воду, Ангелина надела привычную длинную форму горничной и спустилась вниз.
Она прошла на кухню и села за стол, не зная чем себя занять. Было слишком рано, и все ещё спали. Перед её глазами мелькнула какая-то яркая коробочка, приземляясь перед ней на стол. Это были конфеты, которые с улыбкой во все тридцать два зуба принёс Степан.
— Ангелина, улыбка идёт тебе куда больше, думаю, гормон радости должен помочь, — бодрым
— Спасибо, но не стоило, — замялась Лина, смотря на парня из под опущенных ресниц, пряча свой взгляд. Глаза парня вспыхнули озорным огоньком, а на лице было явное довольство ситуацией.
— Ангелина, ты очень хорошая девушка, — начал более уверенно парень. — Ты почти никуда не выходишь, разрешишь показать тебе одно очень необычное место на территории особняка.
— Д-да, я не против, — тепло улыбаясь, согласилась Лина, Степан вызывал доверие, ему хотелось верить. Он открыто и без издевок общался с ней, чем заставлял юное сердце трепетать.
— Тогда сегодня в семь, — мягко произнес парень.
Лина согласно кивнула, и подняла свои глаза, встретившись с темными, метающими искры глазами Чернышевского, который стоял у входа в кухню. Поза пренебрежительна, а чёрный идеально сидящий костюм, только сильнее подчеркивал глубину его темных зрачков. Мужчина усмехнулся уголками губ и, метнув на девушку уничтожающий взгляд, удалился.
Ангелина сглотнула и немного поежилась, как человек с такими неживыми глазами, может одним взглядом убивать на месте. Когда Степан заметил настороженный взгляд Лины, то обернулся, но Романа уже и след простыл.
— Что ты там увидела?
— Н-ничего, — ответила Лина и натянуто улыбнулась парню.
— Тогда до вечера, — Степан соскочил со стула и направился выполнять свои дневные поручения.
Лина же, мягко ступая по полу, нерешительно шла к Диане, было стыдно смотреть в её глаза. Девушка приоткрыла дверь, стоило девчонке увидеть Ангелину, как она тут же соскочила и подбежала к ней, крепко обнимая. Она осторожно ухватилась своей ручкой за рукав девушки и потащила за собой вглубь комнаты, желая показать ей свои творения за время её отсутствия. Лина не смогла сдержать слёз, это маленькая крохотная малышка так привязалась к ней за пару дней, что в груди больно жгло от того, как она посмела так поступить с ней и бросить. Девочка улыбаясь показывала, что слепила из пластилина, как смогла написать пару букв алфавита и тому подобные достижения.
В обед, по традиции Лина несла поднос с горячим кофе в кабинет Чернышевского. Только теперь на нём находились две чашки, ей было дозволено принести горячие напитки, хоть там и был какой-то гость. Она хотела серьезно поговорить насчёт девочки, но скорее всего сейчас не лучший момент. Собравшись с духом, Лина постучала в дверь кабинета и, услышав глухое «да», вошла, замечая, как за спиной, сидящего в кресле Романа, стоит Анфиса в чёрном строгом платье. Она старательно разминала плечи мужчины, то и дело, словно случайно, касаясь его грудью или играючи забираясь пальчиками под воротник его белой рубашки.
— Ваш кофе, — во рту был какой-то привкус горечи, хотелось чем-нибудь его запить. Щекочущее ощущения опустошенности мерзкими шажками распространялось внутри.
— Хорошо. Как Диана? — не стесняясь находившейся рядом Анфисы, строго уточнил Чернышевский, даже не взглянув на стоящую перед ним девушку.
— Лучше. Я бы хотела, чтобы вы разрешили ей общаться с другими людьми в этом доме, — неуверенно пролепетала Лина, прижимая пустой поднос ближе к груди.
— Исключено! — тон, не требующий дальнейшего пояснения.