Его сладкая (по)беда
Шрифт:
Напрасно.
На наглой морде никаких сожалений.
– Да, ты всегда была сочная, – подтверждает он и получает ещё один пинок.
Из-за того, что я дрыгаюсь слишком резко, часть шампанского выплёскивается мне на ключицы и затекает под вырез футболки, выглядывающей из-под распахнувшегося халата. Я вытираю капли пальцами и успеваю заметить, как Артём неосознанно облизывается, глядя на это.
– Ещё скажи, что ты в меня тогда влюбился, – фыркаю я, уже чуть менее сердито.
Всё-таки меня греет неприкрытое
И ему стоило бы прислушаться к интонациям в моём голосе, но он идиот и не врёт:
– Нет, но ты сидела у окна и по средам не носила лифчик. И мне твоя грудь покоя не давала.
По средам в седьмом классе была физра.
Первым уроком.
Это, видимо, чтоб детям противнее было.
Как вспомню, так вздрогну.
Но тогда я ещё могла позволить себе такую роскошь, как не взнуздываться в бюстгальтер, который был куплен, походу, на вырост и жутко натирал подмышкой.
Вот я и не связывалась с лифаком, когда нужно было лишний раз переодеваться.
Кто бы мог подумать, что такая несущественная мелочь определит наши отношения с Артёмом на целых три года. Кстати.
– Ну, хорошо, – проскрипела я, стараясь проглотить возмущение. Генералову стоило сказать, что чувства были, это хоть как-то могло бы меня примирить с его идиотским поведением и немного потешило бы моё самолюбие. – Ты был придурком в седьмом классе, но потом моя грудь никуда не делась, и всё же к девятому классу ты угомонился.
– К девятому классу я перестал быть девственником, – делая ещё глоток, ухмыляется Артём.
Офигеть! Вот это, я понимаю, раннее созревание…
– По лицу вижу, хочешь спросить, кто это согласился, – ржёт раскусивший меня Генерал.
– Вообще неинтересно, – не признаюсь я. Вру, конечно.
– Ну-ну, – хмыкает он, но больше ничего не говорит.
Блин. Не расколется.
Я перебираю в голове пару кандидатур, но что толку, если Генералов не собирается ни подтверждать, ни опровергать мои гипотезы?
Ну так-то он был высокий, спортивный. В четырнадцать выглядел взрослее.
И всё равно, я в афиге. Выходит, Артём опытнее меня почти на десять лет… Интересно, стаж в сексе на что-то влияет?
– А помнишь, как ты запустила петарды в кабинете химии? – вдруг спрашивает Генералов.
– Ой, – морщусь я, допивая фужер, – не напоминай.
Мне тогда знатно прилетело.
– Кстати, это не я тебя сдал, – удивляет меня Артём, хотя я реально на него думала.
Ну ладно. Маленький плюс ему за это в карму. И за то, что фужер без напоминания наполняет.
Что?
Я профукала, как мне налили снова! Доверху!
– Ой, да ладно тебе… – смеётся Генералов.
Так и быть. Но я твёрдо решаю, что это последний.
Разговор как-то сам собой перетекает на воспоминания о наших школьных буднях.
Артём балагурит, рассказывает всякое смешное, я грызу сочный персик, брызгаясь
И тут до меня доходит, почему именно он был главным крашем девчонок нашей школы и не только.
Мужик, умеющий рассмешить, имеет намного больше шансов завалить барышню.
Вот ты беззаботно хохочешь над его шутками, а тут оп, и трусы падают.
А на мне их даже нет.
Чёрт!
Под моим взглядом рука ни фига не замирает.
Это меня словно нажимают на паузу.
Смех застревает в горле, тело заполняют волнующие пузырьки, а в животе поселяется однозначный холодок.
– Зой! – привлекает моё внимание Генералов, осознавший, что его поймали с поличным.
Я перевожу немного растерянный взгляд на него. Глаза Артёма таинственно мерцают в полумраке. Уже начинаются сумерки, мы явно заболтались.
И вообще…
Генералов отбирает у меня недогрызенный персик и, перегнувшись ко мне, целует.
Вот так просто.
Не агрессивно, иначе бы я уже отпихнула его, а мягко, но настойчиво.
Поцелуй со вкусом персика.
Я не собираюсь отвечать на него. Ни в коем случае.
Ведь я же решила, что обломаю все поползновения.
Но когда в дело включаются мужские руки, забирающиеся под халат, инстинкты берут своё.
Голова немного кружится от поцелуев, ставших такими жадными и горячими, от бесстыдных ласк пальцев, нагло хозяйничающих под халатом и уже задирающих майку. Поясок развязан, и Артём придавливает меня своим телом, каким-то образом успев перебраться со своего кресла ко мне.
Я плавлюсь, как воск, в умелых руках.
И могло бы случиться недопустимое, но меня отрезвляет мой пискнувший мобильник, валяющийся рядом с креслом.
До меня доходит, к чему всё идёт. Да что там идёт! Несётся сверхскоростным!
Матерь Божья! Это что такое? Я же чувствую генеральский «штык»!
Ещё немного, и Артём узнает, что я без трусов!
Я с трудом отпихиваю тяжёлое тело, нежелающее уступать отвоёванные позиции, и, выигрывая пару секунд, чтобы совладать с лицом, хватаю телефон, на экране которого всплывает сообщение от Левиной: «Блин, Гера только приехал, ни фига не видно. Или ты уже дома?».
О мой бог!
А если б ей ещё и видно было?
Какой кошмар.
– Зой?
– Ну всё, – хмурюсь я, стряхивая лапищи с непозволительных для посягания мест. – Мне пора.
– В чём дело, Зой? – пристальный взгляд Генералова впивается мне в лицо.
В чём дело, в чём дело…
Я поднимаюсь и, запахнувшись поплотнее, двигаю к лестнице.
– Посмеялись и хватит, – бурчу я, старательно давя в себе разочарование, что человек, с которым я впервые за много месяцев захотела переспать, – Генералов.