Его строптивая любовь
Шрифт:
— Кстати, Алессаль, почему ты на них не ходишь? — подозрительно уточнила Флора. — Мы вот страдаем. Ну ладно, не то, чтобы страдаем — мученические физиономии парней доставляют такое наслаждение, что каждый урок — сплошная услада глаз. Но занятия — такая бесполезная ерунда, не передать словами.
— Да–да, скажи это ректору, — хмыкнула Мейзи. — Нарин всеми правдами и неправдами у него их выбила, а теперь что, отменять? Нет уж, походим. Но Флора права, Алессаль, почему ты почти не появляешься и пропускаешь общие занятия? Нам нужен твой взгляд на парней и твоё умение с ними общаться — у нас ещё не все определились с кавалерами.
Остальные девчонки
— Это просто несправедливо, — добавила Флора, надув губы.
— Я встаю до рассвета и занимаюсь — делаю домашнюю работу, затем тренируюсь — мне велено развивать физическую выносливость для того, чтобы в будущем выдерживать многочасовые протокольные мероприятия. После иду на завтрак, там же беру с собой перекус, воду и лечу в башню на занятия, с которых возвращаюсь в это время или значительно позднее. После ужина у меня снова домашка — в основном в библиотеке, уж очень много книг, в том числе архивных, приходится использовать, и всего несколько часов сна. Куда вы предлагаете добавить церемониальные танцы? — замученным и немного злым тоном спросила я, обращаясь больше к девушке, к которой, в общем–то, уже не испытывала былых негативных чувств. На деле она оказалась не так плоха. Что тут же подтвердила своим высказыванием.
— Кошмар какой! — возмутилась Флора, мгновенно сменив гнев на милость. — Ты ведь девушка, нельзя так тебя нагружать!
— Давай я поговорю с ректором, — предложила Нарин.
— Спасибо, девочки, за поддержку. А с ректором говорить не стоит. Я подозревала, что так будет, это и закономерно.
— Ну да, — согласилась Мейзи. — Ты ведь из другого мира и всю ту информацию, что мы впитывали с детства, постигаешь только сейчас.
— Верно. Буду грызть гранит науки, как говорят у нас на Земле. Как там ваши романы, кстати? — задала я вопрос, который моментально переключал даже самый интересный разговор на главную девичью тему — отношения!
— Я отстояла право закончить образование, — гордо поделилась Нарин.
— А взамен, как ты понимаешь, мы получили церемониальные танцы! — сдала сестру Мейзи, но рассмеялась. — Он хотел её выкрасть из академии, представляешь! Ночью! — добавила она с восторгом.
— Не выкрасть, а просто сводить в ресторан! Не додумывайте то, чего не было, — Нарин залилась краской и я заподозрила, что речь о свидании совершенного другого толка, но смущать подругу личными вопросами не стала.
— Обручённым всё можно. Главное помнить — личная жизнь на то и личная, что в неё не принято посвящать остальных. К нашему огромному сожалению, — высказала я свою позицию, и девчонки дружно со мной согласились, особенно с последним утверждением.
Мы ещё немного поболтали и я вынуждена была попрощаться — нужно было сбегать в библиотеку и, если книги окажутся архивными, которые нельзя выносить за пределы помещения, изучить на месте. Я уже немного освоилась с учёбой, потому старалась часть домашней работы делать вечером, чтобы утром нормально тренироваться, а не для галочки.
И всё же с тренировками нужно было что–то делать. Помимо стандартного физкультурного набора я до упора отрабатывала одновременный прогон магии по клинкам, так что он всё–таки мне поддался, но что делать дальше в физически–магическом смысле, не знала. А ещё сильно подозревала, что к занятиям стоит подключить бег — у меня вечно сбивалось дыхание, что сильно мешало работе с клинками.
Я втянулась в учёбу. Маэстро был доволен моими успехами,
— Запрёшься у себя в покоях, капнешь крови на поверхность и посмотришь, что это. После выходных вернёшь. Награда тебе за старание.
— Спасибо.
Дощечка немного напоминала источники информации, что я видела в Ургране, но всё же выглядела по–другому, ещё и работала от крови. Видимо, это изобретение расы моего преподавателя — не зря ведь у него такие огромные клыки, наверняка кровососущий или плотоядный. Или и то и другое вместе. Ещё бы узнать, к какой расе он на самом деле принадлежит, и прочитать о ней. Но учебники мне данных не предоставили, повариху я никак не могла застать в одиночестве, а до леди Ирис элементарно не добегала — слишком поздно освобождалась.
После занятий я прибежала к себе и первым делом решила изучить выданный мне магический гаджет. Крови не пожалела, капнула от души, приготовилась внимать. Однако поверхность дощечки стала темнеть и на этом всё.
На всякий случай пробежала по комнате, закрывая двери и окна, велено ведь было запереться, вдруг это один из элементов активации магического гаджета.
Сработало!
Схватила «планшет» и с интересом уставилась на картинку приближающейся планеты. Она ни капли не напоминала красавицу-Землю с её ярко–синими океанами и восхитительной изумрудной зеленью, с рыже–коричневыми горами и жёлтыми пустынями. Эта планета была, возможно, и не такой большой, как Земля. Хотя, возможно, ошибаюсь, их ведь не поставить рядом, не сравнить.
Чем сильнее приближалась планета, тем тщательнее я всматривалась, начиная различать извергающиеся вулканы, высокие шпили строений из красно–коричневого материала, необычную двухцветную зелень, где одна сторона, верхняя, была зелёной, а вторая, нижняя — фиолетовой.
Магический дрон с камерой пролетел над красно–коричневым городом, спустился ниже, петляя меж домов, пролетая под изящными каменными мостами, и вылетел на бескрайнюю равнину. В некоторых местах планета казалась железно–лавовой. Словно когда–то здесь протекали реки из раскалённого металла, затем они застыли, а красно–коричневая пыль скрыла серебряную поверхность. Спустя некоторое время мы оказались в пустыне с классическим жёлтым песком — на Земле такой повсеместно, начиная от пляжей, заканчивая детскими песочницами и стройками. Пустыни тоже были необычными, неземными — кое–где я видела сверкающие стеклянные озёра и скалы причудливых форм — будто сильный ветер поднимал волны песка в воздух, где его расплавляла внезапная вспышка солнца, превращая в мутное стекло.
Я никогда не была в пустыне, потому испытывала желание спуститься на эту необычную планету и походить. Почувствовать, как осыпается под ногами песок, погрузиться в его вязкое тепло, согреться в нём. Прикоснуться к волшебным стеклянным скалам, прокатиться по озеру–катку, разогнавшись, словно в земном парке при виде застывшей с первыми холодами лужи.
Камера не задерживалась ни на миг, летела быстро–быстро, и скоро песок стал светлеть, терять приятную глазу желтизну. Мы вылетели к морю или океану с зеленовато–синей водой. Она была настолько прозрачной и чистой, что даже с высоты я могла различить плавающих в ней рыб. А песочек был таким ослепительно–белым, что резало глаза.