Его строптивая малышка
Шрифт:
Устроившись в мини-кафешке, отпив на редкость отвратный кофе и вонзив зубы в неожиданно вкусный пончик, мы принимаемся мозговать.
– Фразу вспомнила? – с набитым ртом спрашивает Ви. – Не смотри на меня так! Кормили в самолёте сносно, но уже давно.
– Ещё бы я вспомнила! «Единственное сокровище человека – это его память, лишь в ней его богатство».
– Ага, – хмыкает сестра. – Я погуглила. Она звучит немного по-другому. Это ещё больше подталкивает меня к мысли, что мы на правильном
– Погуглила? Этот цитата?
– Да, Адам Смит, шотландский философ.
– У нас дома его точно нет, – говорю уверенно. – Все книги дома я прочитала от корки до корки.
– Значит, это либо выстрел молоко, либо пап, имел в виду что-то ещё, – пожимает плечами Виолетта.
Ничего не поделаешь, других зацепок у на с все равно нет.
Но как мы не прикидываем, ничего в голову не приходит. Решаем поехать всё-таки на квартиру и там покопаться. У конце концов, может, тут ключевое слово – память. Посмотрим фотографии. Даже где-то сохранилась коробка со старыми письмами.
Квартира встречает нас запустением. Казалось бы, я всего неделю здесь не была, а вид у всего заброшенный, хотя кругом порядок, и даже пыли скопилось немного, потому что окна были закрыты.
Первые поиски результатов не дают. Ничего связанного с Адамом Смитом мы не находим. Перетряхиваем все фотографии – тоже нет. Тупик.
Уже растеряв энтузиазм, мы вяло перебираем письма и открытки, когда Ви тыча пальцем в весточку от дальней родственницы, смеется над её отвратительным почерком, который словно стремится к арабской вязи:
– Екатерина Алексеевна и её открытки – это отдельный вид искусства. Папа каждый раз, читая её, приговаривал, что недурно было бы пригласить дешифровщика.
Я замираю. Что-то крутится на уме…
– Как ты сказала?
– Тут нужен дешифровщик, – послушно повторяет Виолетта.
– Нет-нет, вот это «недурно»… Была у папы ещё какая-то фразочка…
Напрягшись Ви выдаёт:
– «Память человека есть белый лист бумаги: иногда пишется хорошо, а иногда дурно». Эта?
– Вот! – я подскакиваю на месте и начинаю водить пальцем по корешкам книг.
– Что вот? – волнуется сестра. – Чего ищем-то?
– Может, я и не права. Это кажется слишком сложным для подростка. И вообще, мутно как-то, но сокровище – память. А про память эта вот цитата. Если они, конечно, связаны. Это Козьма Прутков. Я в школе писала сочинение по нему, когда надо было выбрать кого-то не из программы. Как раз потому, что папа его постоянно цитировал. Хотя чаще всего он, конечно, вспоминал про усердие, которое всё превозмогает, но оно мне в душу чего-то не запало. О-па!
Найдя искомое, я выуживаю томик.
Внутри ничего, и я уже расстраиваюсь, когда Ви протягивает руку, шарит на полке и вытаскивает верёвочку с ключиком.
Ключик
У папы был красивый железный ларец, который в основном пустовал и побольшей. части использовался, чтобы закрывать конфеты, которые нам нельзя было по причине жуткого диатеза. Ну и подарки там родители прятали, а то мы с Ви все находили раньше времени, и сюрприз не удавался. Когда мы подросли, ларец куда-то делся.
Мы с сестрой переглядываемся. Наверное, в моих глазах сейчас горит такой же азарт, как и у неё.
Глава 57. Так вот ты какой, северный олень
– О чём ты сейчас думаешь, – спрашиваю я сестру.
– О том, что мы крайне хреново вытираем пыль, раз мы только сейчас этот ключ нашли.
Я усмехаюсь.
Чувствуя себя настоящими искателями сокровищ, не хуже героев приключенческих романов, которыми зачитывались в детстве, мы приступаем к поискам, молясь, чтобы мама не выкинула этот ларец после папиной смерти.
Вообще, в наш суровой цифровой век искать сундук – конечно, огонь. Это будоражит и заставляет о многом задуматься. Видимо, папа не очень доверялся современным технологиям, хотя работал именно с ними. С другой стороны, может, поэтому и не доверял. Кому если не ему знать, как всё это взламывается.
К слову, пыли мы действительно нажираемся предостаточно, прежде чем ларец находится.
Мы разглядываем свою находку. В детстве ларь казался нам необычайно красивым и манящим. В основном, конечно, потому, что стоял запертым.
– Ну чего стоишь? – нетерпеливо торопит меня Ви, протирая ящик от антресольной пыли. – Открывай уже! Жуть как интересно!
Потрагивающими от волнения пальцами, я вставляю ключик в замочную скважину.
Тихий щелчок, и вот она, тайна папиного наследства, предстает перед нашим взором.
С горящими глазами мы заглядываем туда, ожидая увидеть сокровища, о которых говорил Шахов, но внутри мы обнаруживаем только договор на аренду банковской ячейки и ключи, надо понимать от неё.
– Капец, – Ви вертит в руках этот ключик, пока я вчитываюсь в документ.
– Я – уполномоченное лицо. Значит, могу забрать содержимое. Только прошло уже семь лет, а договор истёк шесть лет назад…
– По идее, все должны передать в хранилище до востребования. Меня больше волнует, жив ли сам банк, – сестра поджимает губы. Да уж, в нашей-то стране резонное опасение.
Посмотрев на название банка, усмехаюсь. Папа был очень предусмотрительным. Когда лет восемь назад начали банкротиться один за другим банки, этот устоял. Маленькая незаметная дочка одного из одного из крупнейших банков, через которуюо проходят платежи военно-промышленного комплекса.