Его сын
Шрифт:
Взрослый просто растаял, чувствуя себя в тот момент всесильным исполнителем желаний. Он важно надулся и решительно кивнул.
– Конечно, малыш! Только осторожно!
– Я осторожно!
– горячо уверил его Люк, протягивая к ничего не подозревающему филинксу алчные загребущие руки. Котенок мяукнуть не успел, как его уверенно сцапали, прижали к груди и привычно почесали между ушками и под подбородком, лаская нежную шерстку. Филинкс замурчал, и Люк расплылся в счастливой улыбке.
Как тогда... дома...
Подержав животное
– Благодарю, сэр!
– Какой воспитанный ребенок!
– восхитился мужчина, одобрительно глядя на Оуэна. Тот слегка кивнул, принимая незаслуженный комплимент, и вновь вернулся к разговору.
Люк, повернувшись к взрослым спиной, прищурясь смотрел на кошку. Котенок безмятежно мурлыкал, лежа на мягком ковре. Хотелось продолжить знакомство - но нельзя. Нельзя портить впечатление, тем более, только что созданное. Его, наоборот, надо закрепить.
***
Четыре с половиной года... много это или мало? С какой стороны посмотреть. За полгода, прошедшие с момента полного слияния, он многое понял. Времени на размышления было достаточно, даже невзирая на влияние детского тела, окружение и общий уровень жизни, а также неизбежный шок от осознания происходящего в полном размере.
Память вернулась, но далеко не в полном объеме, впрочем, разве люди помнят всю свою жизнь до секунды? Нет. Из своей прошлой жизни он помнил только то, что могло принести пользу: социальные навыки, и личные знания и умения... Например, он знал, как танцевать вальс, танго и румбу, было смутное ощущение, что когда-то занятия бальными и латиноамериканскими танцами приносили ему удовольствие. Хобби?
Одновременно он помнил оружие. Огнестрельное и холодное... Огнестрельное вспоминалось в общих чертах и относилось к молодости. Смутные картинки строевой подготовки, марш-броски и стрельбы, вокруг - много таких, как он. Армия. Стандартный призыв родины отдать ей долг в виде службы. Огнестрел ему нравился, но фанатом автомата и пистолета он не стал.
А вот холодное... ножи, сабли, кинжалы и стилеты, большие, маленькие и средние, стандартные и необычные, всех форм и размеров. Его страсть, которую он прятал от всех долгие годы, ведь тогда холодное оружие иметь было запрещено. А хотелось... Да и после, когда мир вокруг резко изменился, а единое государство развалилось на части, все равно это было опасно. Но, зато, появились возможности. Он смог собрать небольшую коллекцию, его интересовали небольшие ножи и кинжалы, которые можно спрятать в рукав и сделать самому.
Самые разные: металл, дерево, кость и камень. Перед глазами стояли кадры из фильма, где герои во время преследования друг друга делали себе оружие из подручных средств**. Он умел не хуже, а даже лучше! Пришлось приложить усилия, но он научился. Не супер-мастер, но умелый и знающий.
Список того, что он теперь знал и умел был широким. Приготовить еду, начиная с обдирания тушки убитого животного или птицы; наладить контакт с окружением, легко найти общий язык со случайно встреченными людьми; изготовить оружие и воспользоваться им; почему-то неплохое знание латыни, вернее, различных крылатых выражений; слегка разбирается в технике - сломать и починить по возможности; целый пласт различных мелочей из прочитанных книг и просмотренных фильмов; выживание в городе и дикой местности - не рейнджер какой-нибудь или егерь, так, общее, но и этого было достаточно; отдельной группой находились
А вот себя он не помнил. Ни имени, ни когда родился, где именно жил и как умер. Только ощущения - ему было под сорок, холостяк с работой, приносящей неплохой доход. Не богач, и уж тем более не миллионер, но на жизнь хватало.
Вообще, это напоминало ему паззл. Большой, в несколько тысяч кусочков. Его рассыпали на полу, смешав с еще одним - маленьким, в пару сотен деталей, после чего часть выкинули, а остальное собрали в картинку. И она получилась странной, не такой, как должна быть. Не тот вариант и не этот. Что-то... необычное.
Он раньше таким не был. Таким расчетливым, таким... жестоким?
Вспомнить все. Когда он осознал, что именно вспомнил, хотелось смеяться, плакать и выть на луну, а еще хотелось кого-то убить с особой жестокостью. Он не помнил себя-прошлого целиком, но помнил, ясно и четко, как никогда, как сливался в одно целое с маленькой звездой, вопящей о помощи, помнил, как его рвала на части Тьма, а он пытался урвать от нее кусок, чтобы хоть как-то выжить; он помнил свой первый крик и тихий шепот матери, держащей его на руках. В первый и последний раз.
Амидала прожила еще с полчаса после их рождения.
Оби-Ван отошел на некоторое время, за дроидами и колыбелями, а хрупкая, еле живая женщина прижимала их к себе слабыми руками. С ней творилось что-то непонятное, противоречивые желания рвали ее на части: защитить детей и выжить, с одной стороны и полное отчаяние и нежелание жить, с другой.
Ее энергия распадалась, заставляя плакать.
Она что-то горячечно шептала, большей частью обращаясь к нему, какой-то набуанский диалект, скорее всего. Он запомнил все, до последнего слова, хоть и не знал значения. И еще он прекрасно помнил, как она странно усмехнулась, давая ему имя. Что-то мелькнуло в ее голосе, что-то злорадное, предвкушающее, мстительное... Что-то было в этом странное, что требовалось прояснить.
Лее она улыбнулась, ласково и нежно. Лея... "антилопа" на греческом. Но здесь греков нет. И неясно, были ли они вообще. Значит, значение другое...
Он был теперь другим. Версия 2.0. Улучшенная и дополненная, собранный из двух противоположностей прототип. Раньше он был больше гуманитарием, хотя назвать его хиляком или офисным червем было нельзя. Охота, занятия спортом, оружие и ножевой бой. Но слияние с зародышем личности Люка Скайуокера привнесло великолепные способности к технике. Понимание, самое настоящее понимание техники. Это потрясало.
Мальчишка, ребенок, запросто разбирает-собирает даже не простейшие механизмы, а дроидов! Вы можете это представить? Дроидов! И они работали! А ведь его практически ничему не учили, так, показали инструменты, пару раз он видел потуги дяди на поприще починки разного хлама. Если это передались таланты отца, Энакина Скайуокера, то они потрясают.
А еще хотелось гонять, летать, бегать, прыгать, энергия била ключом и совершенно не заканчивалась. Утомить ребенка беготней - этот вариант здесь не прокатывал. А еще изменился характер. Куски старого, зачатки нового. Видимо те крохи Тьмы, что он сумел урвать и переварить, борясь за свое существование, даром не прошли. Скорее всего, они послужили катализатором, очистившим шелуху воспитания и ободравшим ржавчину привитых моральных норм, обнажившим его сущность во всей красе.