Его темная целительница
Шрифт:
– Ты, кажется, что-то не понял, салага, – Патрик решил надавить на Влаентайна массой, силой и что там еще у настоящих мужиков в качестве разумных аргументов используется. – Я – ужинаю с девушкой. А ты – сидишь тут тихо. Или мои люди вынесут тебя из города в бочках с помоями по частям.
– Это, наверное, ты что-то не понял, каторжник, – Валентайн уже не улыбался, он скалился. Зеленые глаза засветились нехорошо так, опасно. – Это моя целительница. Я понятно выражаюсь?
Я думала, сейчас начнется настоящий мордобой. Такой, как в трактирах бывает. С
Но, удивительное дело, Патрик внезапно проявил чудеса понятливости и вообще дипломатии. Не иначе как аристократические корни проснулись:
– Что же ты сразу не сказал, что это темная целительница. А я-то думал это – Николетта.
– Ничего, друг мой, – Валентайн хлопнул Патрика по плечу, и тот аж слегка согнулся в коленях. – Бывает. Так что ты там говорил про ужин? Я страсть, как голоден. Практически как орда демонов.
Зеленые глаза вспыхнули, и Патрик едва заметно побледнел. Как будто он только что узнал что-то еще про моего спутника. Что-то такое, чего не знала я.
54
Если кто-то думает, что ночной король живет вместе со своими подданными в трущобах, то он глубоко заблуждается.
Патрик жил в роскошном особняке в лучшем районе города. Его даже пару раз грабили для вида, так он усиленно изображал мирного жителя.
Внутри сиротский домик был так же великолепен, как и снаружи. Причем это было не кричащее богатство, что так свойственно нуворишам, а вполне себе сдержанная роскошь. То ли наемные сотрудники постарались, то ли действительно Патрик был из аристо. Тем не менее, когда идеально вышколенная прислуга провела нас в богатую обеденную залу, я ощутила отвратительную ассоциацию с отчим домом. Все такое пафосное и красивое, и я оставляю грязные следы на отполированном до зеркального блеска паркете, потому что опять бегала в деревню лечить крестьян.
Но спутника моего вообще ничего на свете не могло пронять: он плюхнулся в мягкий стул, обитый шелком, закинул ногу на ногу и осмотрелся:
– Недурственно, – резюмировал Валентайн.
Патрик поджал губы, но продолжал изображать радушного хозяина. Я вспомнила, что крайний раз была в этом доме при весьма неприятных обстоятельствах, и решила взять от ситуации по максимуму. А потому с видом таким, будто мы минимум на приеме у короля, опустилась на свой шелковый стул. А затем старательно, как лучшая ученица пансиона, разгладила складки платья.
Патрик скрипнул зубами, но промолчал и позвонил в колокольчик. К нам вошла девица с такими впечатляющими достоинствами, что даже я залюбовалась.
– Агнесс, ужин на троих.
– Да, мой господин, – грудным голосом отозвалась Агнесс, делая глубокий реверанс. Аргументация при этом так аргументировалась, что Валентайн присвистнул, когда Агнесс вышла.
– Нравится? – самодовольно спросил Патрик.
– Впечатляет, – согласился темный. – Это ж как ей неудобно, наверное!
Я хмыкнула, и это была моя стратегическая
– Кстати! – оживился Валентайн. – А как вы познакомились?
Мы с Патриком невольно переглянулись.
– Довольно буднично, надо сказать... – начал ночной король.
– Ну поразите меня, – Валентайн переводил взгляд с Патрика на меня и обратно.
– Он попытался меня, хм, принудить к разврату, – ответила я с самой вежливой улыбкой.
– И в ответ она чуть меня не убила, – усмехнулся Патрик, потерев грудь в области сердца.
– А потом он оказался у меня на лекарском столе.
– И ей пришлось меня спасать.
– До сих пор жалею, – помрачнела я.
– Неправда, – покачал головой Патрик.
– Правда-правда, – возразила я. – Ты мне три года прохода не давал.
– С самыми чистыми намерениями! – возмутился ночной король.
– Пф. – выразила я все, что об этом думаю.
– А ты вместо всего этого, – он обвел рукой зал, – выбрала это, – и указал на Валентайна.
– Темная магия – перспективное направление, – я пожала плечами в ответ.
Патрик хотел что-то ответить, но в зал начали вносить блюда, и разговоры пришлось отложить – голодные гости в нашем лице синхронно облизнусь.
– Вас там в вашей Темнейшей не только не моют, но еще и не кормят? – ехидно поинтересовался Патрик.
– Ты себе даже не представляешь, как ты близок к истине, друг мой, – пропел Валентайн.
А затем сложил ладони в молящемся жесте и поднял глаза в потолку:
– О, Темнейший! Благодарю тебя за хлеб насущный и чистейшую воду, что ты ниспослал своим детям!
Патрик продолжал сохранять каменное выражение лица, хотя я видела, как его челюсть так и норовит отпасть.
– Валентайн… – тихонько позвала я.
– Не мешай! Видишь, я истово молюсь? – не отводя взгляда от потолка, сказал темный.
– Вижу-вижу… только это… – я даже немного замялась, подбирая слова. Как бы корректнее выразиться? – Ты не в ту сторону молишься.
– М? – Валентайн покосился на меня.
Я показала пальцем вверх.
– Там Пресветлый.
Я показала пальцем вниз:
– А там Темнейший.
Валентайн оскалился:
– Ты же образованная девочка, должна знать, что это две грани одной сущности.
Я не стала вдаваться в теологические дискуссии, мне с избытком хватило философских, и уже взяла в руки приборы, чтобы, наконец, нормально поесть впервые за долгое время, но Валентайн попросил:
– Погоди.
И произнес холодным, властным, пугающим тоном:
– Аурум.
За его плечом точно из серебристой пыли возник полупрозрачный тонкий юноша, словно весь покрытый блестками. Валентайн даже не оглянулся. Зеленые глаза сияли, полные магии, когда парень отдал приказ:
– Проверь.
Полупрозрачный юноша распался на серебристую пыль и мерцающим вихрем пронесся по столу. Красивенько. Только мусорить в тарелки было совсем необязательно!
Хотела возмутиться, но демон снова оформился за спиной Валентайна и с поклоном произнес: