Его Величество бомж
Шрифт:
– Господи!
– только убрала, фонтан на пару сантиметров вверх! – держи! – зажимаю снова этим же обрывком, он ладонью сверху! Хватаю вафельное полотенце и стягиваю выше локтя.
Потом кидаюсь в спальню за кушаком от халата, возвращаюсь, затягиваю над полотенцем, что есть силы. Через минуту снова заглядываю в рану, поток стихает, уже только сочится. Достаю аптечку, стерильные салфетки точно есть! Перекись тоже. Дырок от зубов несколько, очень глубокие, под кожей разливается чернота, хотя кровят все понемногу, но сосуд пробит только
Он бледен, капли испарины крупным бисером повисли на лбу и висках,
– Потерпи, милый, потерпи! – смахиваю эти бисерины. Он прижимается к ладони, - чего ж ты невезучий-то такой?! – хотя, если бы не он, не повезло бы Антошке! – нет, не невезучий, ты – спаситель, защитник! Целую мокрый висок.
Закрываю раны стерильной салфеткой, бинтую. Сейчас с бедром бы ещё разобраться,
– Костик, ногу покажи! – он поворачивается от стола, оставляя на нём стянутую руку, - ой! – там, вперемешку с клоком штанов, клок кожи и всё пропитано кровью, - тут надо шить!
Разобрав, что к чему, обмыв слегка, кожу прикладываю на место, сверху салфетку и полотенце,
– Сиди так, я скоро! – хватаю пальто, ноги в сапоги и до амбулатории, там, у Марии Семёновны, кое-какой арсенал имеется!
Пробегаю по своему двору, истоптанному множеством ног и собачьих лап, с кровавыми кляксами и длинными красными лентами на снегу, там, где Денис тащил своих раненых, а может уже и мёртвых псов, и невольно картина недавней битвы встаёт перед глазами.
Сейчас всё прошло, но я могу воспроизвести покадрово, да и видео пересмотреть можно, как Костик голыми руками, лопата не в счёт, вступил в рукопашную, с можно сказать, дикими зверями, и победил!
Неподготовленному мужику, какого калибра бы он ни был, победить не светило, даже с одной такой особью! Во-первых, испугался бы. Во-вторых, быстрота реакции! В-третьих, знание, как действовать, куда бить, за что хватать, чтобы нанести вред! Ну, и в-четвёртых, таких монстров был не один, а три!
То, что Костя пострадал, это понятно, но обыкновенный среднестатистический мужчина просто мог погибнуть или остаться инвалидом!
Пока летела до амбулатории, вывод созрел сам: Костя не среднестатистический и не обыкновенный!..
Глава 18.
– Мария Семёновна!
– Танюшка, ты сегодня рано…
– Всё потом, дайте Вашу стерильную укладку!
– Что случилось?
– Там! Там собаки человека подрали! Надо шить! Вы умеете шить, Мария Семёновна? – у меня только практика в училище, а больше ни разу не довелось!
– Приходилось, но теперь не смогу, руки не те! Вот глянь, - вытягивает вперёд, и я замечаю мелкий тремор, - годы, Танюшка, годы! Хорошо хоть уколы пока делаю. Да там не трудно, - достаёт стерильный бикс с шовным материалом и инструментом, хоть и не шила сто лет, а на всякий случай укладку обновляет регулярно, - рану обработаешь, края смотри, чтобы тоже чистые были, поле не забудь йодом погуще…
– Да помню я! Боюсь только!
– Не бойся! Обезболить бы! Где-то было что-то, погоди! А… Антибиотик кольни, это обязательно! – копается в стеклянном шкафчике, добывает упаковку антибиотика, растворитель, - шприцы-то есть?
– Есть! Что я сапожник без сапог?!
– Слушай! Обезбол закончился! Давеча у Кузьмича зуб нарывал, я и позабыла, что всё на его нерв истратила! Вот, дура старая! Башка совсем дырявая! Хотела же заказать! Пополнить!
– Ладно, Мария Семёновна! Я побегу! – толку больше не добьюсь, надо всё самой.
– Стоять, торопыга!
– Что такое?! – я уже на одной ноге!
– Травмы не забудь зафиксировать, лучше сфотографируй, я потом, если потребуется, всё оформлю, как полагается!
– Потребуется, Мария Семёновна! Ух, как потребуется! Я теперь всё фиксирую!
Наконец за порог.
– Танюшка, - кричит Семёновна вслед, - не ходи сегодня, я сама справлюсь, там только укол Иванычу, так он мой сосед, я сама по пути!
– Спасибо! – уже не слышит, наверное, потому что я на улице…
Обратный путь позволяет остыть и собраться. Раз в училище практика была, то и здесь справлюсь, не на выставку! Вот только обезболить нечем…
И тут осеняет: если ему всю спину расшили, и не умер, то и здесь выживет!
Иду домой собранная, уверенная, главное, чтобы руки не тряслись, я же не Семёновна, мне до паркинсонизма ещё далеко!
Захожу, всё бросаю и в кухню. Он прислонился спиной к стене, голова откинута. Услышал, открывает глаза, губы растягивает в подобие улыбки, но вижу за ней боль. А сейчас снова бередить, и анестетика нет, как назло!
– Костик, потерпеть надо! Будем зашивать. Ты потерпишь? – кивает. А, куда деваться! Шей сколько хочешь, орать всё равно не сможет, даже стона лишён. Может, ему и спину так же разукрасили? Молча…
Перемещаемся к окну. Господи, он в валенках остался!
– Давай снимать! Вот и моё время пришло тебя разувать, - плохая шутка, тем более, что пытается сам. Да как тут?! Рука перевязана, ногу тревожить больно. С горем пополам разулись. Беру ножницы, штаны жалеть смысла не вижу, отстригаю прямо над дырой,
– Теперь будут шорты, - освобождаю рану от всех покровов, потом делаю фото на память. Он в недоумении, приходится оправдываться, - так надо, родной, кое-кому пора прищемить одно место! В следующую перевязку ещё и руку сфоткаем!
– вряд ли Костику интересна моя война с Денисом, но сосед реально достал, а сегодня я испугалась не на шутку!
Мою руки. Приходится всё снова открыть и вычистить, знаю, что больно, вижу по нему, но что делать!
Потом ватным тампоном, смоченным в йоде, крашу вокруг раны. Но сколько не тяни, надо приступать к кройке и шитью, - Костик, ты готов?