Его выбор
Шрифт:
— Можно что?
— Посмотреть… — непослушная рука сама вновь вцепилась в колючую шерстяную тунику Власия. Управляющий поймал ладонь Рэми, уверенным жестом заставил развернуть руку ладонью вверх и разжать пальцы, мягко провел по кровоточащим мозолям:
— Да ты совсем не приучен к такой работе.
Рэми вырвал руку и насупился:
— Я привыкну.
Обязательно привыкнет, ради Брэна. Брэн даже не приказал, попросил быть послушным и старательным. Рэми старался. Изо всех сил. Только вот получалось не всегда. Рэми почему-то все равно был хуже остальных, и это убивало. Ну почему, почему у него не получается? Почему он такой
— Знаю, что привыкнешь, — задумчиво ответил Власий. — Иначе и быть не может. На церемонию забвения захотел посмотреть?
Рэми радостно кивнул. Власий сам догадался, он умный, и надежда, недавно только несмело пробивающаяся через пепел отчаяния, вдруг расцвела белым цветком. Рэми и сам не знал, почему так сильно хотел попасть на ту церемонию. Но хотел до тошноты, до дрожи в коленях, до прерывистого дыхания. А теперь, может, и получится. Власий ведь спокойно спросил. Не насмехался, не злился. Не уговаривал образумиться, как Брэн, не говорил, что на такие церемонии рожан не пускают. Ну почему не пускают? Рэми только одним глазком. Совсем чуть-чуть. С них же не убудет?
— Пожалуйста, — прошептал он. — Хоть ненадолго. Я буду послушным. Тихим… как мышка. Пожалуйста.
— Ты и послушный? — Власий вновь потрепал волосы Рэми. — Вечно скулящий от страха волчонок.
— Я не боюсь! — живо вскинул подбородок волчонок, тотчас пожалел и вновь испугался.
Мама говорила, что арханы не любят, когда им перечат. А Рэми так хотел сейчас угодить Власию.
— Конечно не боишься, — улыбнулся Власий. — И чего меня бояться-то? Я несмышленых волчат не трогаю. И внук у меня твоих лет, только глупый и разбалованный. И ленивый, дочке сладу с ним нету. А ты вот какой… смышленый. Глазищи-то вот как горят, как у настоящего волка. Плачешь, а все равно грызешься. Хочешь увидеть свою церемонию, так увидишь, мне не жалко.
Рэми ушам не поверил. Так просто? На самом деле так просто? Чувствуя, как разгорается в душе огонь радости, он ошеломленно смотрел, как управляющий надел белоснежные перчатки и взял стоявший на столике у входа фонарь с вырезанными птицами на ажурных стенах. Подождав, пока Рэми закончит одеваться, он поманил за собой и бесшумной тенью выскользнул за дверь. А потом они шли по коридору, завешенному тяжелым стекающим на пол бархатом, по узкой винтовой и страшно скрипучей лестнице с крутыми высокими ступеньками и шершавыми резными перилами. Стараясь успевать за Власием, Рэми украдкой засматривался на вырисованных зверей по стенам и чуть было не упал, когда управляющий резко остановился, а Рэми врезался ему в спину. Прошептав слова извинения, волчонок замер: сверху лестницы выступила им навстречу темная фигура.
Рэми вздрогнул, но не испугался. Этого похожего на медведя старшого дозора он не раз и не два видел и в замке, и на тренировочном поле, и в казармах, куда временами приходилось заглядывать по поручению управляющего. Выглядел Жерл страшно: шрам через все лицо, кустистые брови, крючковатый хищный нос. Разговаривал хлестко, отдавал приказы так, будто кнутом огревал, но Брэн говорил, что благодаря Жерлу и его отряду в замке и в окрестных лесах можно дышать спокойно, хотя граница близка, а через магический предел, отгораживающий Кассию от Ларии, частенько перебираются оборотни. А еще говорил, что Жерл, хоть и строгий, а справедливый, зря никого не обижает. И верить ему можно. И с бедой, если такая случится, прийти можно — Жерл из тех арханов, что на рожан свысока не смотрят,
— Это ты, Власий, — устало поприветствовал их дозорный.
— Ну я. Покоя сейчас никому нет. С такими гостями… глаз да глаз нужен.
— Да, гостей полный замок, — несколько зло согласился Жерл. — Границу пасти некому, все люди в замке — охраняй этих арханов, хотя некоторые из них как дети малые. Одного недавно из выгребной ямы сам вытянул. Напился до свинячьего визга, искупаться решил… Эдлай орал так, что стены дрожали, сын советника же, утонул бы в дерьме, потом хрен расхлебаешь. С одной стороны — смешно, с другой — хлопот по уши. И он же такой не один. Тут их не охранять, с ними няньчиться надо, — и резко вдруг добавил: — Зачем пришел? Сомневаюсь, что поболтать да пожалиться.
— Волчонка тебе привел, — Власий мягко толкнул Рэми в спину, заставив подняться на пару ступенек и встать перед Жерлом. — Брэн из деревни притащил. Сам же знаешь, насколько наш конюший на забавных зверюшках помешанный.
— Знать-то знаю, — протянул Жерл. — Но сюда-то зачем?
— Так на церемонию мальчонка посмотреть захотел. И я его понимаю. Такое зрелище бывает раз в жизни, жалко пропустить. Это мы с тобой старые и нелюбопытные, а волчата, они такие…
Рэми вновь смутился, опустив голову. Ну вот почему Власий такой, почему насмехается? Впрочем, не обидно, по-доброму. Только щеки все равно горят и к горлу поднимается горькая волна.
— Хочет посмотреть, так посмотрит. Иди за мной… волчонок. А ты, Власий, не боись, ничего со щенком Брэна не станет. Верну целого и невредимого. Наверное.
Рэми слабо улыбнулся в ответ на покровительственную усмешку дозорного и послушно продолжил подниматься по лестнице.
В душе клубилась радость — он все же увидит ту церемонию! Увидит!
— И не скули мне потом, волчонок, — усмехнулся Жерл, пропуская Рэми вперед. — Это ты у нас наслаждаешься зрелищем, я тут на службе. Мне с тобой возиться некогда.
Жерл отодвинул портьеру и открыл небольшую потайную дверцу, осторожно толкнув Рэми внутрь. Ударил в лицо тяжелый аромат, дохнула пустота, засверкали казавшиеся такими далекими огоньки под ногами. Опьяненный невесть откуда взявшейся горечью, волчонок было шагнул вперед, но Жерл рванул Рэми к себе, обнял за плечи и насмешливо прошептал на ухо:
— Смерти ищешь?
Высоко… очень высоко. И совсем не страшно. Как может быть страшно, когда так красиво? Округлая высокая зала, клубящаяся, почти живая тьма, пропитанная горьким ароматом хризантем и сладковатым — курений. А в центре огромный каменный цветок, заботливо выложенный черным бархатом. Синий огонь, яркой лентой бегущий по краям лепестков, столь же синее, неудержимое пламя, столбом взмывающее в сердцевине цветка к самому куполу.
Рэми никогда раньше не видел синего огня. Как завороженный смотрел он на пляшущие языки пламени, на огромные, с ладонь хризантемы, разложенные на бархате дивным узором рун.
— Красиво? — усмехнулся Жерл.
— Красиво, — выдохнул Рэми. — Откуда хризантемы… не цветут же?
— У магов цветет все и всегда, — сказал, как выплюнул, Жерл.
Рэми не слушал. Он смотрел, жадно запоминая каждую мелочь. И ковровые дорожки, черными лентами расходящиеся от каменного цветка, и треножники по обе стороны дорожек, в которых клубился тот самый сладковатый дым, и блестящий пол, отражающий отблески синего пламени.