Его запретная малышка
Шрифт:
Твою мать! Ну вот, снова. Член налился кровью, начал выделять смазку, так что я чувствовал уже влагу.
Надо успокоиться, а лучше трахнуться, а самый шикарный вариант — это Машка. Потому что не уверен, что какая-то другая женщина меня удовлетворит. Да я и не такой, что кидаться со стояком на баб.
Иди уже такой?
Но стояк — это теперь мой неотъемлемый характерный признак. Все скоро будут видеть сначала его, а уже потом Дениса Олеговича.
Откладываю телефон, ерзаю на стуле, так, надо собраться: в три часа у меня важное мероприятие —
Серафима вернулась из уборной, сверкнула глазками, вильнула попкой. Ой, девочка, я тебя умоляю, вот не работает твое все это. Сколько было вас таких, на работе я кремень, глыба, скала.
Но видимо, эта глыба даст огромную, как мой стояк, трещину, если вот здесь также будет сидеть Маша, кусать карандашик, облизывать губки, мне пиздец.
Хорошо, что ее нет сейчас. Иначе я выпровожу всех, разложу ее на парте, и никакая Юлия Витальевна мне не помешает, а ей не помешает ничего уволить за аморальное поведение.
Звонок, студенты засуетились.
— Работы на край стола, все свободны.
— Денис Олегович…
— Серафима, мне некогда, давай все вопросы потом.
— Но я хотела поговорить о дополнительных занятиях.
— Для чего?
— Ну как, ваш предмет такой интересный и очень важный.
— Самое интересное и важное в твоей жизни будет то, какого мужа тебе найдет папа.
— У меня не такой папа, а замуж я пойду за того, кого полюблю, — Сима фыркает, отворачивается и уходит.
Обиделась, ну и бог с ней. Когда за последним студентом закрылась дверь, все-таки набрал номер Маши. Слышу длинные гудки, их ровно семь.
— Да.
— Мария Владимировна, вы, почему не посещаете пары? Я, как ваш преподаватель по профильному предмету, очень обеспокоен.
Пауза, шорох. Я, конечно, в очередной раз кретин и идиот редкостный, нашел с чего начать.
— Не думаю, что вас так сильно, Денис Олегович, должна беспокоить моя посещаемость. И поверьте, на этом свете есть более интересные вещи, чем сидеть и тухнуть, слушая ваши лекции.
Тухнуть? У меня, что, такие скучные лекции? Вот же заноза в заднице.
— Интереснее, говоришь, это какие?
Я, конечно, несу ахинею, но я хочу поговорить с ней с глазу на глаз, а не объясняться вот так по телефону.
— Например, секс — первое, что пришло на ум, или, наоборот, не выходит из головы, — голос девушки стал таким вкрадчивым, так и представил, как она потягивается голенькая, лежа на смятых простынях.
Встаю, сжимаю кулак, упираюсь им в рабочий стол. Ревность как высеченная из камня яркая искра вспыхивает моментально. Стараюсь не наговорить лишнего, но в своих фантазиях уже содрал с этой девчонки трусики и, перегнув через колено, отшлепал по упругой попке.
— Маша, мы должны поговорить, как взрослые люди.
— Вы еще не повзрослели, Денис Олегович, но я не собираюсь ждать, когда это случится. Извините, я не одна, вы мне мешаете.
Дальше только гудки, стою как последний лох, тупо смотрю впереди себя.
Меня только что культурно послала на три буквы двадцатилетняя соплюха, да так красиво послала, что мне и ответить нечего.
Посыл заслуженный, но поговорить малышке со мной все равно придется.
Смотрю на часы, собираю свои вещи со стола, через час собеседование. Я реально хочу изменить свою жизнь, добиться большего, зарабатывать больше денег, делать что-то более значимое, чем учить будущих экономических гениев заученным терминам.
Глава 20 Маша
Отложила телефон, смотрю в окно.
Надо же, он хочет поговорить как взрослые люди. И года не прошло, а всего какая-то неделя и два дня. Черт, с силой сжала карандаш в руке, да так, что сломала его. Я уже дни считаю, вспоминая моменты нашей встречи.
Взрослые люди не ведут себя, как он, ему не тринадцать, а тридцать три.
Встала, поправила юбку, прошлась по кабинету — хоть маленький, но мой собственный в компании отца. Заваленный бумагами стол у панорамного окна, ноутбук, несколько стеллажей с полками и папками на них.
А еще огромный кактус — мой любимчик, Дашка подарила два года назад, говорит, я такая же колючая, как он, но когда-нибудь расцвету. Ничего подобного, в сравнении с ней я сущий ангел, папа бы подтвердил.
— Мария, добрый день.
— Владимир Сергеевич, и вам доброго дня, я думала, вы на деловом обеде.
— Дочь, ну что за официальность?
— Так мы на работе, а не дома в сауне пиво хлещем.
— Когда это мы его хлестали с тобой? И убери это чудовище, об него точно кто-то покалечится.
Папа остановился у стола, с подозрением смотрит на меня и с опаской на кактус. Очень серьезный, а еще он у меня красивый, настоящий мужчина, вот он горы свернет, но найдет любимую женщину.
Не хочется вспоминать дела минувшей зимы, наш Дашкин спор, ее загул в другом городе, и то, как она случайно увидела отца с женщиной. А потом оказалось, что она… Ой, нет, не буду ворошить прошлое.
Владимир Сергеевич Дымов — один из богатейших влиятельных людей страны — тогда был сам не свой, на него жалко смотреть было. Но разве он расскажет, что у него случилось?
А сейчас глаза блестят, поправился, на щеках румянец, стильная стрижка, модный костюм. Жених, да и только.
— Ой, не с тобой было, да? Извини, перепутала.
Сдерживаю улыбку, но папа все понимает, качает головой.
— Шутница ты, сил моих нет, вся в маму.
— Скажи, какая она была?
А вот сейчас мы оба серьезны, смотрим друг на друга. Он не любит вспоминать при нас с сестрой и рассказывать о маме, никогда не показывает свою слабость и уязвимость.
Папа подходит ближе, обнимает меня, гладит по голове, убирая волосы за плечо. В его глазах столько любви, что я понимаю, вот это она и есть — безграничная, абсолютная любовь. Ни один мужчина не будет вас любить так, как отец.