Его знала вся Москва
Шрифт:
Происходило это волшебство при отсутствии факсов и электронной почты, благодаря четкой организации работы журналистов «Вечерки» и авторитету ее главного редактора. Индурский мог позвонить самому высокому партийному или государственному чиновнику и сказать, что информация нужна в течение ближайших 15 минут. И газета ее получала. Напечататься в «Вечерке» было престижно. В своей книге «Газета выходит вечером», изданной три десятилетия тому назад и ставшей своеобразным учебником, С. Индурский цитирует Маяковского: «Славу писателю делает «Вечерка». Профессиональные требования Индурского были жесткими, и от халтурщиков и неумех редакция освобождалась. Дешевая сенсация отвергалась, вранье и путаница сурово пресекались.
Душевная ранимость людей творческих профессий общеизвестна.
Но в общей форме. А вот в применении к конкретному Семену Индурскому об этом порой забывали даже те, кто проработал с ним не один год и пользовался его благорасположением. Чего уж говорить о высоком начальстве! К своему 70-летию, пришедшемуся на январь 1982 года, Индурский был уже, можно сказать, ветераном «Вечерки», проработав в ней более четверти века. Был заготовлен текст приветственного адреса. Редактировал его лично член политбюро ЦК, первый секретарь МГК партии Гришин. Эта правка сохранилась в архиве. Перед фамилией, именем и отчеством юбиляра на титульном листе важный партийный цензор дописал – «главному редактору газеты «Вечерняя Москва» товарищу…». А в пассаже о том, что за полвека газетной работы Индурский прошел все ступени – от курьера до редактора, остался только стаж.
Вылетели слова «большой опыт, организаторские способности, свойственные вам принципиальность, инициативность, деловитость, чуткость…». Товарищ Гришин не просто не любил похвальных слов, он осознавал их опасность. И потому вычеркнул эпитеты во фразе: «Вы снискали большое уважение и высокий авторитет», – так что не стало ни большого, ни высокого.
Конечно, Индурского ценили. Его наградили четырьмя высокими по тем временам орденами, дали почетное звание, приглашали в президиумы. Но он-то знал, что и расправиться с ним могут в любой момент. Такое уже случалось.
В 50-е годы Индурского, прошедшего к тому времени школу столичных газет «Красный воин» (без отрыва от службы в армии) и «Рабочая Москва» (нынешняя «Московская правда»), куда он писал как военный корреспондент в годы Великой Отечественной и где продолжал работать в послевоенное время, уволили в одночасье за чужую ошибку и милостиво позволили устроиться рядовым редактором в книжное издательство. К газетной работе ему удалось вернуться лишь после смерти Сталина.
Архивы сохранили удивительные документы, которые большинством в 70—80-е годы воспринимались – во всяком случае внешне – как нечто обыденное.
Каждый, кому предстояло ехать за рубеж, должен был представить в райком партии положительную характеристику от «треугольника» (администрации, парткома и месткома профсоюза). В характеристике необходимо было указать, что претендент на выезд политически благонадежен и морально выдержан. Редактор городской партийной газеты, член горкома партии, депутат Моссовета, орденоносец Индурский не вправе был рассчитывать на особое благорасположение. В личном деле Индурского, хранившемся отделом кадров, – около двух десятков таких «характеристик». В 1973 году, к примеру, 60-летний главный редактор почувствовал необходимость полечить желудок. В райком сообщается, что он политически грамотен, и редколлегия, партбюро и местком «рекомендуют его для поездки на лечение в Карловы Вары».
Политически неграмотных лечиться не пускали… Это мы сегодня смеемся. Тогда многие плакали.
Он умер утром в день своего 76-летия, 15 января 1988 года, так и не успев получить удостоверение пенсионера. Медицинский эпикриз свидетельствовал, что смерть была в общем-то неизбежна из-за тяжелой болезни. Но почему именно в такой день?! Да, он находился в больничной палате, но дела шли на поправку, и врачи считали, что гостей с поздравлениями можно будет к имениннику допустить. Никто не успел.
Полагаю, что существовал некий психологический фактор, ускоривший конец. О чем думал Семен Давыдович в день своего рождения, зная, что в редакционный кабинет он уже не вернется?.. Он был во главе газеты 22 года из 32 лет работы в ней. Отметив незадолго перед тем 75-летие, Индурский понимал, что перестройка и связанные с ней кадровые новации его не минуют, и ждал их. Ни популярность газеты, тираж которой превысил в ту пору 600 тысяч, ни очереди за ней у киосков не могли служить аргументом, что «старик все еще тянет». Установка Сталина о том, что «незаменимых не бывает», продолжала действовать. А Борис Ельцин за два года своего пребывания на посту первого секретаря МГК КПСС не нашел времени поговорить с главным редактором городской партийной газеты. Это был симптом, понятный для старого газетного «волка».
Осенью 1987 года его вызвали в отдел пропаганды и от имени хотя и опального, но еще не ушедшего Ельцина предложили подать в отставку. И никто не удосужился сказать прилюдное спасибо человеку, который отдал столичной прессе почти шесть десятков лет и стал классиком вечерней журналистики. Эти слова, правда, сказаны были на гражданской панихиде одним из секретарей МГК, пребывавшим в этой должности без году неделю.
Между тем феномен Индурского – не столько в том, что никто другой не возглавлял так долго «Вечерку», сколько в том, что именно при нем газета стала непременной, неотъемлемой частью быта москвичей, главным источником житейской информации. Не тех новостей, которые пугают и шокируют, а тех, которые полезны, интересны, порой занимательны. У старой «Вечерней Москвы» была, разумеется, политическая ангажированность, неизбежная в советское время. Но газету Индурского помнят и ценят за то, что она входила в каждую московскую семью как искренний друг.
Семен и его команда
Александр КУЗНЕЦОВ
Уроженец местечка Дунаевцы Каменец-Подольской (ныне Хмельницкой) области, он повился в советской столице с семьей своего дяди совсем юным парнишкой. Но на что жить?
Ему повезло: на бирже труда дали направление на работу курьером в редакцию газеты «Рабочая Москва». Это был 1930 г. С курьерской должности и началась его жизнь в журналистике.
Была армия, был газетный техникум. В годы Великой Отечественной и.о. зав. военным отделом в «Московской правде» выезжал в действующие войска. А в «Вечерней Москве» Семен, как его попросту называли между собой сотрудники, появился в 1956 году: ответственный секретарь, заместитель редактора, последние 22 года жизни – редактор, сменивший на этом посту ушедшего в «Литературную газету» В.А. Сырокомского. «Вечерка» стала для Индурского вторым домом – родным и любимым.
В этом доме жили профессионалы, досконально знавшие Москву и москвичей – метростроевцев и спортсменов, работников городского хозяйства и деятелей культуры, академиков и врачей. С такими вездесущими сотрудниками редактор мог быть спокоен: никакое городское событие не останется без внимания газеты.
Надо отметить, что С.М. Индурский тщательно, а порой и с осторожностью подбирал свою команду. Во всяком случае, так было со мной. Однажды мне позвонили: «Не могли бы заглянуть в «Вечерку» на огонек? Есть необходимость познакомиться». Заглянул.