Эгоист: Умерший город
Шрифт:
Пистолет сработал почти бесшумно, а словивший пулю пошатнулся, успел сделать шаг назад, а потом наклонился вперед и рухнул лицом в снег, противно захрипев при этом.
Оставшийся на ногах второй отлично высвечивался своим же фонариком, который зарылся в снег и, сохраняя тень на ногах бандита, продолжал ярко гореть, не моргая. Вооруженный словно забыл о том, что кто-то может дать ему отпор и, пораженный смертью товарища, молча принял следующую пулю, что вылетела из моего пистолета.
Все вместе заняло несколько секунд. Время, в которое мозг работает стремительно, без мыслей. Лишь после того, как упало второе тело, я подумал, что можно было бы задать пару вопросов – автомат слишком неповоротлив, чтобы успеть сделать выстрел быстрее меня.
Сейчас уже поздно думать и говорить. Я быстро осмотрелся по сторонам и, хотя трудно было рассмотреть хоть что-то в уже сгустившихся сумерках, решился подойти ближе к телам.
Колено щелкнуло, когда я попытался начать движение, но потом пришло в норму. Все же прыгать с высоты больше трех метров не так безопасно. Кирилл бы уже что-нибудь съязвил, но его я до сих пор не слышал в своем ухе и начинал переживать.
– Справился? – Володя выскочил из окна, водя автоматом так, чтобы максимально охватить зону вокруг меня.
– Пока тебя дождешься, – пошутил я.
Он встал рядом, продолжая прикрывать, а я присел на корточки, взял фонарик и осветил мертвецов. Незаметные раны и малое количество крови на первый взгляд путали. Сбивали с толку – что очень хорошо, если в отрядах местных бандитов есть военные или полиция. Не исключено, что там в обилии водятся и те, и другие. Нужно было срочно выяснить, каков расклад, чтобы не оказаться один на один против сотен и тысяч противников.
По одежде трудно было сказать, чем занимались эти двое. Хорошие стеганые куртки. Теплые, плотные, непродуваемые. Похоже, что либо у этих ребят проблемы с теплом на базе, либо они очень много времени проводили на улице.
В карманах же почти ничего не было. Ни денег, ни документов. Немного жвачки, мятая пачка сигарет. И никаких средств связи.
– Что-то не так? – спросил Володя, заметив, как я начал по второму кругу хлопать карманы бандитов, пытаясь отыскать что-то упущенное.
– Не могли же они сами по себе тут шариться. Без телефонов и раций. Непонятно.
– А говоришь, памяти у тебя нет, – фыркнул Воронков. – Хорошо соображаешь для того, кто первый день на ногах. Кстати, как тебе прыжок?
– Так себе, – ответил я и выпрямился. Забрать можно было только оружие и немного патронов для пятерки местных. Иначе они с обрезом далеко не уйдут. Ну, и сигареты тоже, ладно. Кажется, я уже превращаюсь в одного из мародеров, что обирают трупы.
– А я думал, что для тебя теперь нет ничего невозможного.
– Когда-нибудь, когда-нибудь, – многозначительно ответил я, поднимая автомат и выключая фонарик. Не хватало еще кого-нибудь привлечь сюда. К тому же, после взрыва и так достаточно шума. – Эй! – я заметил движение за углом дома, узнал Николая и махнул рукой, но только когда Владимир подтвердил, что за моей спиной все безопасно. – Давайте сюда! – добавил я негромко, потому что местные продолжили колебаться.
Оружие забрал себе Руслан, за сигаретами потянулся Николай и обе женщины, с тем отличием, что мужчина сразу же закурил, прикрыв глаза от удовольствия, а Маша с Викой тихо спрятали сигареты в карманы.
– Ну видно же! – одернул старшего Руслан, а потом посмотрел на нас с Владимиром: – Идемте к нам, уже поздно.
– Да ладно, – тихо произнес Володя, чтобы никто, кроме меня, этого не услышал.
Группу мы расставили так, чтобы двигаться максимально распределенно. Никто не слышал о минах или ловушках в городе – похоже, что в этом районе, несмотря на недавние перестрелки, был относительно безопасно. Меня волновал только один вопрос:
– Ты не думал, откуда здесь волки? – спросил я Владимира.
– Из леса, – на полном серьезе ответил он.
– Хочешь сказать, что оцепление охватывает настолько большие площади?
– Конечно. Потому что постарались оцепить еще и место падения вертолета с тобой.
– А, так только из-за меня здесь находятся десятки тысяч солдат? Мне пора почувствовать вину за свои проступки, – с сарказмом ответил я. – А серьезно?
– Серьезно, – вздохнул Володя. – Чтобы все пострадавшие территории были охвачены максимально. С окраин выселили людей…
– Так все же не всех здесь заперли!
– Конечно, нет, но даже здесь, как видишь, было бы бесполезно что-то делать.
– Не скажи, – возразил я. – Дома стоят, грунт ровный. Правда, один из тех двоих вспоминал, как на прошлой неделе что-то рухнуло.
– Не буду спорить с тобой из-за геологии. Суть в повреждениях. Максимально оградили. Что не смогли оградить – убрали. Чтобы не было вопросов лишних.
– В наше время это порождает еще большее количество вопросов, – я внимательно смотрел под ноги, чтобы не наступить в какую-нибудь трещину. – Чем больше прячешь, тем больше ищут. Не могут найти – додумывают. Не могут доказать – клеят обманки. А дальше волной идет убеждение и…
– Хорош, жутко уже от твоих рассуждений, – отмахнулся Владимир. – Полежал в коме полтора месяца, а по итогу о вечном болтаешь, точно истину для себя открыл, пока в бессознанке валялся. Но при этом утверждаешь, что не помнишь ничего из произошедшего за последние недели.
Мы шли без фонарей. Ветер, который временами хорошенько продувал пространство рядом с нами, разогнал тучи, и на небе проявился месяц – достаточно яркий для тех, кто привык перемещаться в сумерках.
– Ну не помню я, что теперь. Пытаюсь вспомнить, но пока что не получается. А тебе-то что с того, помню я или нет? Я веду себя как-то иначе?
– Да, – последовал откровенный ответ. – Иначе. Напрягает, что многого не помнишь. А еще то, что рамки у твоей амнезии очень четкие.
– Не сказал бы, – я покачал головой, но не был уверен, что Володя это заметит. – Я не знаю, что я делал примерно последние полгода или может даже больше – не считая того времени, что я валялся в коме. Это уже не так подозрительно выглядит?
– Пожалуй, что так. Ладно, извини, – Воронков, казалось, немного успокоился. – Я всего лишь переживаю за тебя из-за всего случившегося.