Эгоист: Умерший город
Шрифт:
– Именно. Но пока все держатся за периметром примерно так километров в сорок радиусом. И наши, и чужие. Внутрь не пускают никого. Официально, – сузив глаза, проговорил Королев. – Я уверен, что на территории города могут быть и выжившие, и проникшие через периметр. Стоит вопрос в их целях.
– А спасать людей разве не нужно? Ведь недели после взрыва там бедственное положение!
– К сожалению, не пускают никого официально, даже спасательные отряды добрались лишь до ближайшей городской застройки, лишь неделю спустя. Продвижение сильно затруднено, фотографий из города нет, не работает связь – в центре
– Звучит жутко, – я продолжал рассматривать снимки со спутника, – но я в целом понимаю, что пепел, грязь, вода и погода вообще не располагают к безопасным работам.
– Проблема еще в другом. Поскольку взрыв был очень мощным и произошел достаточно глубоко под землей, есть риски повреждения основных структур. То есть, мог сместиться грунт и в любой момент он может сдвинуться еще. В любую сторону.
– Не очень представляю, – я покачал головой.
– Пласт земли огромной толщины может опуститься еще ниже. Ты видишь, как разлилась река? Это просадка грунта. Но вот здесь, – Королев указал на левый верхний угол карты, – заметен подъем. И тень, и сухо, и даже пепел светлый – не мокрый. Есть и другие признаки, но наши специалисты отметили существенные перепады, которых в городе раньше замечено не было. Поэтому любая спасательная операция может привести к тысячам новых жертв.
Я хотел было задать еще вопрос, но полковник лишь взял небольшую паузу для передышки и сразу продолжили говорить дальше:
– Если пласт разломится, просядет или поднимется еще выше – этого не предскажет ни техника, ни человек. И если смещение будет существенным, то и результат также станет весьма и весьма печальным. Поэтому наша цель…
Теперь Королева прервали, влетев в кабинет без стука. Идеально выбритое лицо над армейской формой без единой награды и внушительные погоны вкупе с выражением полнейшей ярости не позволили мне вмешаться в разговор двух чинов.
– Королев! – рявкнул влетевший, который мне, к тому же, показался еще и на голову выше самого полковника, хотя тот был человеком рослым. – Как долго прикажешь ждать? Ваши фокусы меня уже доводят до…
– До маразма, похоже, Ливанов, до маразма, – холодно ответил полковник и встал, мгновенно сравнявшись в росте с грубияном. – У нас есть четкий план, и мы его придерживаемся. То, что вы не можете удерживать периметр или ваши же собственные солдаты бегают мародерствовать – исключительно ваши проблемы. Не стоит перекладывать с больной головы на здоровую.
Резкий ответ малость поубавил пыл дерзкого командующего, но тот, вместо продолжения разумной беседы, повернулся ко мне, ткнул пальцем и спросил:
– А это еще кто? Тоже часть твоего гениального плана? Ах, конечно же, да.
– Тебя не должно это волновать.
– Про твое прикрытие мы все в курсе, Королев, – теперь палец Ливанова уткнулся в грудь полковника. – Но скоро его не будет. Я знаю, что это твои люди напортачили в Питере. Тебе и отвечать за них.
И, бросив еще один яростный взгляд в мою сторону, вояка громко бахнул дверью, исчезнув в коридоре. Королев же без промедления вернулся ко мне.
– Ничего, что он это видел? – уточнил я.
– Хорошее чувство безопасности, – отметил полковник, – но Ливанов – один из тех, кто отвечает за кольцо оцепления. Только вот он и, я думаю, многие из его подчиненных, имеют прекрасное представление о ценностях, что сейчас находятся в городе. Не только музейных, но и вообще. Тычок за мародерство приведет его в чувство и еще пару дней я его здесь не увижу.
– Если он командует оцеплением довольно далеко отсюда, то как же он постоянно ошивается на вашей базе? – недовольно спросил я.
– Он это умеет. Быть там, где надо именно ему, – вздохнул полковник. – Но зато ты теперь понимаешь еще одну сложность нашей задачи.
– Помогать нам никто не собирается?
– Нет, – тут же ответил Королев. – Никто не собирается и не будет. Мы сейчас должны защищаться. Защитить себя, отдел, страну – любой провал тут же будет растиражирован. Все наши ошибки мгновенно разлетятся по миру.
– Тогда я хотел бы иметь представление о том, что мне нужно сделать?
– Чуть позже. Наша основная цель, о чем я уже начал говорить до того, как меня прервали, заключается в определении причины взрыва. Оттуда мы выйдем на ответственных. Если повезет, то разберемся со всем параллельно, но проблема была в момент взрыва и остается сейчас – у нас нет ни одной фотографии с улиц, мы не представляем, что происходит в центре города и не можем предположить, сколько живых людей, вероятно, враждебных, находится в Петербурге. Везунчики есть и это факт.
Я сложил все, что мне говорил до этого сам полковник, а также прикинул и данные от Кирилла.
– Но я не смогу отправиться завтра же. Вы ведь хотите отправить меня туда?
– Хотел. И хочу сейчас, но моя уверенность тает с каждым днем. Не только из-за того, что ты провел в коме несколько недель. Но еще и из-за ситуации вокруг города. Давления, как это принято сейчас называть, мирового сообщества. Думаешь, правительствам других стран не хочется влезть сейчас при таком удобном предлоге на нашу территорию? К тому же, столь удачно расположенную недалеко от границы? – и, не дождавшись от меня ответа, Королев добавил сам: – ведь таких стран десятки. Мир и так на пределе, поэтому если будет хоть одна маленькая провокация… кто знает, чем это все обернется.
– Но наверняка же есть общепринятое разумное объяснение, разве нет? Я понимаю, что когда я отправлюсь туда, я должен буду что-то раскопать…
– Вспомнить, прежде всего. О том, что происходило в городе, что привело к катастрофе. И это – твоя основная задача. Но будет. Не сейчас. Прямо сейчас тебе нужно провериться, привести себя в форму, понять, кто ты есть на самом деле. Для меня ты все еще Денис Мальцев, но физически ты уже другой человек. С прежними мозгами, которые для меня ценны. Очень ценны. И раскапывать тебе не нужно ничего. Просто вспомни, если там будут люди – ты с ними поговоришь…
– Значит… ой, простите, что перебил, – спохватился я, но Королев послушно притих: – А если моя тренировка займет слишком много времени?
– Максимум три дня на притирку. Если что-то пойдет не так – я морально готов дать тебе пять дней в том случае, если что-то в тебе сломается. А пока тебе действительно стоит поговорить с нашими специалистами. Кирилл тебе расскажет, кто ты есть, Игнатьев вроде бы разобрался с тем, как ты функционируешь, а потому поможет тебе справиться с лечением. И ремонтом, как это ни прискорбно.