Егор Гайдар
Шрифт:
Выборы в Учредительное собрание. Выборы на уездный съезд народных (крестьянских и пр.) депутатов. Выборы на съезд крестьянского союза. Выборы в земские органы, в добровольные союзы, и так далее, и так далее.
Все началось раньше, с выборов в Государственную думу, но при царе предвыборный закон все время меняли, Думу распускали, и не один раз. А вот начиная с февраля 17-го, когда объявили будущие выборы в Учредительное собрание, все пошло-поехало.
Казалось тогда, в феврале, что новая демократическая Россия – вот она, уже есть, и никуда больше не денется (так казалось и в августе 1991-го). Вся огромная страна, притом страна воюющая, превратилась в один сплошной митинг
Казалось, что теперь, когда жандармы больше не следят, не засылают провокаторов, не устраивают облав и арестов, все пойдет иначе. Само пойдет.
Не стал исключением и уездный Камышлов. Павел Петрович оказался выбран сразу в пять или шесть (кто их тогда считал?) уездных собраний, органов и советов. И вот тут-то, в разгар исторических событий, в начале новой светлой эры, он и написал свою первую книгу. А вернее, написал и напечатал одну брошюру.
Надо сказать, что несмотря на все последующие миллионные тиражи «сказов Бажова», несмотря на сотни статей и монографий о его творчестве, несмотря на неоднократное издание его многотомного собрания сочинений и даже несмотря на бюст на берегу городского пруда (а это было главное место отдыха и прогулок в Свердловске, который потом станет опять Екатеринбургом) – об этой самой первой книжке Бажова как-то совсем забыли. Она как будто напрочь исчезла. И сам Бажов о ней никогда больше не вспоминал.
И только в 2003 году, в сборнике «Неизвестный Бажов», эта брошюра 1917 года была переиздана. Называлась она замысловато: «Программа трудового крестьянства. К вопросу крестьянской организации (доклад П. Бажова)». В ней учитель Бажов излагает свое видение будущего России. Будущего – с точки зрения задач именно «трудового крестьянства», причем излагает удивительно подробно и развернуто для уездного деятеля. Ну так что ж, что уездного: ведь тогда каждый город, даже маленький, кипел политическими страстями и готовился к эпохальным изменениям, и в каждом городе рождались свои Робеспьеры и Дантоны, почему бы и нет?
Программа Бажова 1917 года касается буквально всех сторон политической, экономической, социальной жизни «трудового крестьянина», не только уральского; написана она, как следует из научного комментария 2003 года, «под влиянием программных документов всероссийского крестьянского союза». А союз этот довольно широко был представлен и в Государственной думе, и на первых съездах Советов. Но написана программа очень по-своему. Уже тогда – своим, особым бажовским языком.
«…Каждому, например, требуются дрова или каменный уголь для топлива… Но ведь потребность может быть разная: одному для двух печей, другому – для пятнадцати. Поэтому и необходимо установить в законе ограничения, что для личного пользования не всегда можно отпускать бесплатно».
«Особым законом должны быть установлены правила для периодических переделов земли, причем должна быть установлена, применительно к видам растений и системе хозяйства, необходимая длительность пользования участком».
«Каждый гражданин, желающий приложить свой труд к земле, имеет право обращаться в местные и областные самоуправления…»
Десятки страниц – война, мир, церковь, образование, хозяйство, деньги, органы власти, землеотвод, лес, рыба, дрова. Да, даже дровам посвящена не одна страница!.. А что же, на Урале без дров зимой никак.
Кажется, Бажов
Именно эта наивная вера проступает сквозь эти траницы. И в общем, от этого немного горько сейчас, когда читаешь. Утопический проект крестьянского мира, разбившийся о чудовищные реалии гражданской войны. О твердокаменную политику большевиков.
Да, в какой-то момент Бажов, конечно, понял, что его наивный план построения нового мира – не актуален. И постарался о нем забыть.
Но не забыли о нем другие.
Эсеровское прошлое Бажова, его связь с Всероссийским крестьянским союзом – припомнили ему позднее, в тридцатые годы, когда начали жестоко «вычищать» из партии оппортунистов и оппозиционеров. Исключали будущего «уральского сказочника» из ВКП(б) аж дважды. Первый раз – во время первой чистки в 1933 году. Тогда ему удалось доказать: что вы, да я не эсер! Я никогда не был эсером! А вот дальше было труднее.
Ох эти первые партийные чистки…
Первые, еще вполне себе гражданские и даже нестрашные внутрипартийные «суды» и «процессы», бесконечные собрания, проходившие на всех предприятиях страны: на заводах, в школах, институтах, райкомах, домах культуры, воинских частях, больницах, да практически везде…
Добровольные партийные «следователи», тоже еще вполне себе мирные, гражданские, добрые, хорошие люди, они стали поднимать старые газеты, в том числе ту самую, где Бажов печатал свои прекраснодушные заметки о крестьянстве, ворошить старую переписку, вызывать на эти партийные суды «свидетелей»… Еще казалось, что все это в рамках «мирной» внутрипартийной дискуссии, «внутрипартийной демократии», что оппозицию никто не сажает, что ей дают высказаться (даже в «Правде» одно время выходил вкладыш такой – «Орган оппозиции», так и назывался, пиши не хочу). Ну а что до партийного билета, что ж, любая партия имеет право очищаться, освобождаться, так сказать, от «сомнительных элементов».
Но вот уже повеяло холодком, но вот уже пошли первые инфаркты на почве этих чисток, но вот уже стальными нотками зазвучали голоса партийных прокуроров, и уже слабыми и жалкими стали голоса обороняющихся, и уже начались первые увольнения с работы…
И первые аресты.
И тогда Бажов пишет еще один документ, еще одно письмо, которое тоже потом не войдет, конечно, в собрание его сочинений:
«В протоколе партгруппы Истпарта, где имеется постановление о моем исключении из партии, записано, что в прошлом я был учителем духовного училища и имел чины. По этому разделу моих пятен прошлого объяснения считаю излишними, т. к. никогда этого не скрывал и на чистке подробно говорил, что я учился в духовной школе…», и так далее, и так далее, на десяти страницах убористым почерком – на все нужно оправдаться, на все нужно ответить.
И это при том, что в 1917 году Бажов действительно вступил в партию большевиков, был членом уездного комитета ВКП(б), выполнял самые что ни на есть ответственные поручения камышловских и пермских товарищей: например, история из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» как будто списана из биографии Бажова, это именно он транспортировал «золотой запас» целого уральского уезда в надежное место, с наганом за пазухой. Именно он потом агитировал казахов в Усть-Каменогорске за советскую власть, именно он в подполье писал листовки и потом собирал «излишки» хлеба в Северном Казахстане.