Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет
Шрифт:
Так получилось с контролем правительства Гайдара со стороны депутатов. Депутаты Верховного совета, если и изучали в вузе экономику, то в советском ее варианте. Все мы, учившиеся в советское время, по целым семестрам изучали (и сдавали!) несуществующий предмет – политэкономию социализма, весь состоящий из пропагандистских придумок. Там, например, объяснялось, как я уже упоминала, что в социалистическом производстве не образуется прибавочной стоимости – только у капиталистов есть эта гадость… Кто не верит – пусть найдет «Политический словарь» и прочитает:
«Прибавочная стоимость –
Теперь эти люди должны были контролировать деятельность человека, досконально изучившего мировые экономические теории. И в то самое время, когда он прилагал огромные усилия, чтобы отвести страну от края пропасти.
Главная задача Верховного совета – принимать новые законы, улучшающие и облегчающие жизнь и деятельность людей. Но законотворчество – всякому понятно – дело трудное. Не скажешь с бухты-барахты – «Нукося, примем-ка вот такой закон!»
Зато очень удобное дело – задавать вопросы членам правительства. Это, как пишет Гайдар, во-первых, в отличие от законотворчества, «одно из самых интеллектуально необременительных занятий. Один дурак, как известно, может задать столько вопросов, что сто мудрецов не ответят. Во-вторых, это позволяет наглядно продемонстрировать избирателям, как их избранник заботится об их интересах».
Тем более что все дебаты – то есть обсуждения, дискуссии на заседаниях – транслировались ведущими телеканалами. Большинству депутатов было очень даже приятно вызвать на глазах у миллионов телезрителей прямо на заседание одного из министров («Сей минут чтоб приехал!») или, еще лучше, самого Гайдара (у которого, в отличие от депутатов, весь день по минутам расписан) – и заставить отвечать на каверзные вопросы. И все избиратели воочию видят, какой же у них деловой и отчаянный депутат.
Ну только сам Гайдар их довольно быстро от этого отучил. Сам он скромно писал, что к тому времени от его юношеской гиперпамяти «остались жалкие крохи», тем не менее…
«Мне кажется, у коммунистов пропала охота задавать мне слишком много вопросов после того, как в ответ на какое-то вполне демагогическое замечание о состоянии здравоохранения я провел с ходу подробный анализ динамики заболеваемости по основным группам болезней на протяжении последнего года. А когда лидер думских аграриев (была такая Аграрная партия, которая давила зарождавшееся фермерство и выбивала у правительства деньги для поддержки колхозов; правда, полученное они потом в основном прибирали к рукам. – М. Ч.) Михаил Лапшин был публично уличен в полном непонимании разницы между учетом зерна в амбарном и бункерном весе, стало ясно – оппозиция опозорена. И потом при каждом моем выступлении по рядам коммунистов и их союзников проносился шепоток: “Гайдару вопросов не задавать”. Честно говоря, это была одна из маленьких, но приятных побед».
Ну а кто-нибудь в Верховном совете был все-таки на стороне Гайдара в его болезненных, но необходимых стране реформах?
«Самая энергичная, мощная моя поддержка в Верховном совете – Петр Филиппов, председатель подкомитета по приватизации, – вспоминал Гайдар. – Одна из колоритнейших личностей российской политики последнего десятилетия (это пишется в 1996 году. – М. Ч.). Экономист, юрист, журналист, предприниматель. Человек с неуемной, кипучей энергией, в свое время немало сделал, чтобы мобилизовать меня и моих питерских коллег к активному участию в политике…Петр – трибун, прирожденный публичный политик, в 1990 году был выбран в народные депутаты России. К осени 1991-го – один из самых авторитетных членов Верховного совета, автор важнейших экономических законопроектов…Решительно поддержав нашу программу, он в конце 1991 – начале 1992 годов полностью, без остатка вложил весь свой парламентский авторитет в нашу поддержку. Методично, громко, просто объяснял законодателям суть того, что мы делали, почему это необходимо, почему других решений не существует. Но парламентское большинство терпеть не может менторов, объясняющих к тому же неприятные, непопулярные вещи».
И если осенью 1991 года поддержка Филиппова была решающей для того, чтоб провести нужный экономический законопроект, то весной 1992 его поддержка сразу вызывала голосование против законопроекта.
А ты – терпи, терпи и жди,Терпи и мучайся в работе.И не сходи на полпути,И не кренись на повороте.39. Агностик, дихотомия и отнюдь
– Заклинаю тебя, о мой юный повелитель, – сказал он, обращаясь к Вольке, – потряс ли ты своими знаниями учителей своих и товарищей своих?
– Потряс, – ответил, вздохнув, Волька и с ненавистью посмотрел на старика Хоттабыча. Старик Хоттабыч самодовольно ухмыльнулся.
Гайдара упрекали за то, что он не может ясно и просто объяснить людям, что и почему он и его правительство делают. И что в этом-то и вся беда. Объяснил бы раз и навсегда – и все бы успокоились.
Ведь люди привыкли, что советская власть им все время объясняла свою цель – мы строим светлое будущее! И люди верили… Да и кто же решится сказать: «Нам не надо. Не стройте, пожалуйста»?
Гайдар писал: «Частично принимаю эти упреки».
Почему так вышло? Во-первых, он привык общаться почти исключительно с профессионалами – с теми, кто и так все понимает и кому нужно лишь объяснить кой-какие детали.
Это только кажется, что каждому человеку можно все объяснить, если постараться. Да ничего подобного!
Для того, чтоб понять, почему правительство не может напечатать много денег и всем раздать, чтобы все могли купить себе побольше еды, – нужен определенный умственный и образовательный уровень. Нужны тренированные мозги и умение логически мыслить.
Тем, кто в школе учился на круглые пятерки и привык думать – над задачами, над параграфами по истории и экономической географии – бывает легче понять нечто ранее неизвестное, чем троечнику, который учил все кое-как и думать не привык.
Такой – хоть горло себе сорви, объясняя ему, – все равно не поймет, почему увеличение денежной массы неминуемо ведет к инфляции, то есть к удорожанию всех товаров. Тот, кто навсегда троечник, упрямо будет свое талдычить: «Не путайте меня! Не морочьте голову! Если мне дадут много денег – я пойду и много всего накуплю. Может, на два месяца! Или на три! И пусть тогда инфляция – а я уже все купил!» Его спрашивают – «А потом?» А потом его уже не интересует. Там уж кое-как и как-нибудь, рассчитывая на знаменитое русское авось. А премьера-то не может не интересовать «а потом» – он права не имеет только на два месяца вперед думать.