Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет
Шрифт:
Уж про блокировку-то реформ Верховным советом в первый и главный год преобразований он знал все!.. И про сегодняшнюю их блокировку – уже другими способами– тоже…
В начале декабря 2009 года в Политехническом музее обсуждали одну из его книг о либеральной революции в России.
– То, что происходило в России в начале 90-х, – это великая революция! Но это не означает, что она была хорошей и романтической, – объяснял Гайдар.
Нередко брал в руки любимого поэта – Иосифа Бродского.
…Это наша зима.Современный фонарь смотрит мертвенным оком,предо мною8. 16 декабря 2009 года
За окном его дачного дома стоял снежный декабрь.
«Ночь выслала в дозор тысячи звезд, чтобы я еще раз посмотрел на них. И светлую луну выслала тоже. Думалось: “Чубук жил, и Цыганенок жил, и Хорек… Теперь их нет, и меня не будет”. Вспомнил, как один раз сказал мне Цыганенок: “С тех пор я пошел искать светлую жизнь”. – “И найти думаешь?” – спросил я. Он ответил: “Один не нашел бы, а все вместе должны найти… Потому – охота большая”.
– Да-да! Все вместе, – ухватившись за эту мысль, прошептал я, – обязательно все вместе. – Глаза сомкнулись, и долго молча думал я о чем-то незапоминаемом, но хорошем-хорошем».
.. Потом установили, что это произошло в четыре часа долгой зимней ночи. Сердце Егора Гайдара остановилось, когда он встал из-за своего рабочего стола.
…Не переставал слышать все тот же звук, чистый и ясный, который не смогли заглушить…
«– Какую черту вы более всего не любите в других?
– Трусость.
– Какую черту вы более всего не любите в себе?
– Недостаток красноречия.
–.. Когда вы уйдете в мир иной и окажетесь перед Богом, что вы ему скажете?
– Я делал то, что считал своим долгом».
9. В дни траура
16 декабря 2009
«Что можно сказать – жалко просто очень. Я его давно и хорошо знал. Он был умным и доброжелательным, работящим, талантливым очень… Мне кажется, что в последнее время Егор уже не очень хорошо себя чувствовал, но он был мужественным человеком, это семейная традиция у них. Насколько я могу понять, они всегда себя чувствовали как бы на службе» (Вячеслав Широнин).
«Сегодня ночью умер мой друг Егор Гайдар. Это был великий человек. Великий ученый, великий государственный деятель. Мало кто в истории России может сравниться с ним по силе интеллекта, ясности понимания прошлого, настоящего и будущего, готовности принимать тяжелейшие, но необходимые решения. Огромной удачей России стало то, что в один из самых тяжелых моментов в ее истории у нее был Егор Гайдар… Для меня он был и навсегда останется высочайшим примером честности, мужества и надежности» (Анатолий Чубайс).
«Умер Гайдар. Никого из политических деятелей не ненавидели так, как Егора Тимуровича Гайдара. Он был готов к этой ненависти. Не было никого из грамотных экономистов, не великих, гениальных, и прочее, прочее, а просто грамотных, кто бы ни понимал в 1991 году, что, мягко говоря, непопулярные шаги делать придется…
…Даже если не существует прямого наследования душевных качеств и навыков дедов и родителей, есть ответственность перед ними, и если в роду два больших писателя, есть возможность опереться на их тексты. Оба деда Егора Гайдара писали для отрочества, значит, сказанное ими вошло в сознание очень рано. Внук сказочников должен был стать героем или волшебником. Этот долг он выполнил. Поскольку не нашлось много желающих на такие роли в лихую годину, Егор Гайдар стал и тем и другим…Выросло целое поколение людей, не видевших пустых прилавков не только в продуктовых и вещевых, но и в книжных магазинах и аптеках. Им этого даже не объяснить. Чудо принесло много забот, было трудно, и спасибо скажут очень не скоро. При жизни уже никогда.
.. Он спокойно говорил про то, что после его экономических реформ его возненавидят. Было в политической судьбе Егора Гайдара нечто важное, что обозначено Чернышевским в романе “Что делать?”:
“…И что будут они говорить, будет исполняться всеми; еще немного лет, быть может, и не лет, а месяцев, и станут их проклинать, и они будут согнаны со сцены, ошиканные, страмимые. Так что же, шикайте и страмите, гоните и проклинайте, вы получили от них пользу, этого для них довольно, и под шумом шиканья, под громом проклятий они сойдут со сцены гордые и скромные, суровые и добрые, как были. – И не останется их на сцене? – Нет. – Как же будет без них? – Плохо. Но после них все-таки будет лучше, чем до них… И пройдут года, и скажут люди: “после них стало лучше, но все-таки осталось плохо”.