Ехал грека через реку
Шрифт:
— Простите меня за этот цирк.
— А я вам говорила, что от ваших тренингов сплошное зло.
Он моргнул, пытаясь понять, как она снова свернула на свою любимую тему.
— Вы поэтому не говорили родителям о своей дочери? — спросила Ася, поворачивая к нему голову. В её волосах торчали сухие ветки.
— Мои отношения с её матерью… Это было просто несколько случайностей. Мы даже не нравились друг другу. Я очень удивился тому, что Лена решила оставить ребенка. Я отправлял ей деньги, а она мне — фотографии Евы.
— Вот и у меня… случайность, — откликнулась Ася. — Встреча выпускников. Одноклассник, в которого я был влюблена в старших классах. Женат, конечно. Из-за каких глупостей появляются на свет новые люди, правда? Получить водительские права и то сложнее… Но это хорошо, что случайность. Я бы не вынесла супружеской жизни.
— Феминистка?
— Вы, мужчины, сводите феминизм к какому-то примитивизму, — с неудовольствием проворчала Ася. — Удивительно у вас в голове складывается в одну кучу борьба за женские права и нелюбовь к мужчинам…
— Только не начинайте, — взмолился Адам. — У меня и без ваших лекций голова взрывается.
— Не начинаю, — с удивительной покладистостью согласилась Ася. — Просто брачные догматы безнадежно устарели. Хорошо клясться в любви до гроба, когда проживешь всего тридцать лет и умрешь во цвете лет от какой-нибудь родильной горячки. Это все осталось в прошлых темных веках. Сейчас люди живут до восьмидесяти, и что? Смотреть десятилетия на одну и ту же физиономию? Раздражение, измены, страдания, чувство неполноценности и ночной жор — вот и вся семейная жизнь.
— Сурово, — удивился Адам. — Ваши родители развелись?
— Хуже. Все еще женаты. Решили портить друг другу жизнь до конца своих дней… у вас потрясающе красивый отец, — добавила она без всякого перехода. — Вот в кого вы такой знойный, — Ася зевнула. — Да и мама красавица… Надо было от вас рожать, такой генофонд…
Она повозилась, устраиваясь поудобнее. Подула на лоб Евы, сгоняя бисеринки пота.
Адам изумленно молчал, не зная, как реагировать на подобные откровения.
— С другой стороны, такие психи все, — совсем сонно продолжила свои размышления его няня, — никакого сладу просто…
Вдруг она распахнула глаза и схватила Адама за руку.
— Придумала, — воскликнула Ася, — кукольный театр!
— Что? — растерялся он, все еще размышляя о том, значили ли её слова о генофонде больше, чем просто философия.
— Будем моделировать ситуации и привыкать к ним постепенно. Кукольный театр, и чтобы непременно с Карабасом Барабасом. Ах какое блаженство, знать, что я совершенство, — мурлыкнула она самодовольно и заснула на полуслове.
9
Проснулась
— Давай уговорим её пойти купаться на пруд, — вещал Димдим.
— Давай, — охотно согласилась Ева. — А что мы будем там делать?
— Купаться, глупая ты малявка.
— Не люблю мыться.
— Да нет же, купаться не как в ванной. Плавать. Рыбки, лягушки, тина. Ква-ква-ква.
Ева засмеялась.
Ася открыла глаза.
Безмятежное лицо Адама оказалось так близко, что она даже ощутила тепло его дыхания. Неприлично длинные ресницы, черные с неким аленоделоновским изломом брови, слегка восточный разрез глаз. Смуглый, сладкий, знойный мальчик.
В двадцать лет Ася бы непременно в него влюбилась. В те времена она была способна влюбляться в кого угодно.
Сейчас лишь ощутила короткий болезненный укол в сердце, как это бывает, когда смотришь на прекрасную картину или пейзаж. Печаль и восторг от кратковременности красоты, от её хрупкости и мимолетности.
Неохотно отвернувшись от Адама, Ася посмотрела на детей.
Ладошки Евы неосознанно гладили плечи Димдима, милая детская ласка.
Он стоически терпел это издевательство, как и положено взрослому супергерою.
— А на пруд мы пойдем до завтрака или после, граждане заговорщики? — хриплым ото сна голосом спросила Ася.
— Я такой голодный, что могу съесть Кляксу, — живо откликнулся Димдим.
— Это Клякса слопает тебя, — снисходительно сообщила ему Ева. — Ася, давай возьмем Кляксу домой? Она будет нас охранять.
— Но у Кляксы уже есть свой дом.
— Ну и что.
— Но её хозяева будут плакать без своей собачки.
— Ничего и не будут.
— Ох, малыш, — пробормотала Ася и прижала к себе Еву. Та упрямо выгнулась в её руках.
— Хочу Кляксу!
— А я хочу огнедышащего дракона, чтобы летать с ним над городом. Подаришь мне дракона?
— Я еще маленькая для дракона, — возмутилась Ева.
— Значит, ты еще и до Кляксы не доросла.
Димдим захихикал.
— Моя тетушка непобедимый воин в словесных баталиях. Ты никогда не переговоришь её, малявка. Но ты можешь попросить у своего отца другую собаку, которая будет только твоя.
— Я не хочу другую.
— Значит, останешься в пролете.
Ева нахмурилась, соображая.
— С каких пор моя дочь так много болтает? — бархатно спросил Адам в самое Асино ухо. Она немедленно покрылась мурашками.
— Радуйтесь, папаша, — несколько грубовато ответила Ася, раздосадованная своим смущением. — Ваша дочь поступает как все нормальные люди. У неё неприятности, она палит в кого попало. Растёт дочка.
— А это еще откуда? — лениво уточнил Адам и сонно потерся утренней щетиной об Асино плечо.
— Добрый день. Я король, дорогие мои, — охотно поддержал разговор Димдим.