Эхнатон, живущий в правде
Шрифт:
Основам профессии меня научил отец, но духовность я получил от Эхнатона. Он посвятил себя правде — как в жизни, так и в искусстве. Именно поэтому он сердился на тех, кто вел суетную жизнь и слетался на любой пир, как вороны или стервятники.
— Бек, — однажды сказал мне он, — не позволяй, чтобы во время работы тебе сковывали руки учения мертвецов. Пусть твой камень станет вместилищем правды. Именно Бог создал все, поэтому будь верен ему в своих созданиях. Не позволяй, чтобы на твою работу влияли страх или алчность. Когда ты изваяешь мою статую, пусть на моем лице и теле будут видны все изъяны; красота твоего изделия будет заключаться в его честности.
Таков был Эхнатон, отвергший старые пути и
Он сверг кумиров и с корнем выкорчевал старые традиции. Правда вдохновляла его.
Когда Эхнатон занял престол, я снова присягнул ему в своей вере, и он назначил меня первым царским скульптором.
Когда Бог вдохновил его построить новый город и перенести в него столицу, у меня под началом было восемьдесят тысяч рабочих, создававших Ахетатон — самый прекрасный город на свете, город света и веры.
Мы строили самые широкие дороги, самые чудесные дворцы, разбивали самые прекрасные сады и пруды. Это было настоящее произведение искусства, в конце концов павшее жертвой злобы жрецов.
Бек ненадолго умолк, заново переживая гибель своего любимейшего творения, ныне медленно исчезавшего под слоем пыли. Я тоже молчал из уважения к этому человеку, дожидаясь продолжения рассказа.
Эхнатон и сам был художником. Он читал стихи, рисовал и даже пытался резать из камня, несмотря на свои слабые руки. Я открою тебе секрет, о котором мало кто знает. Он изваял статую Нефертити, соответствовавшую всем канонам красоты. Наверно, она до сих пор находится либо в покинутом царском дворце, либо во дворце Нефертити — конечно, если ее не уничтожили вместе со всем остальным. Когда царица неожиданно покинула его, Эхнатон с досады вырвал у статуи левый глаз, но все остальное сохранил в целости как знак вечной любви.
Царица и Эхнатон были символом Бога — отца и матери одновременно. Их соединяла большая любовь, выдержавшая множество бурь. Я до сих пор не понимаю, почему в самом конце она ушла от него. Враги обвиняли Нефертити в том, что она сбежала с тонувшего корабля. Говорили, что она хотела найти себе место в новой стране. Но после случившегося она не пыталась никого завоевать. Царица оставалась в своем дворце по собственной воле, пока он не стал ее тюрьмой. Неправда, что она преследовала собственные интересы. Может быть, ее вера поколебалась после того, как во время этих болезненных событий Бог не пришел к ним на помощь. В это мрачное время она отреклась как от своего трона, так и от своей религии. Но Эхнатон не сдавался до самого конца. Как он мог бросить свою веру, если сам слышал небесный глас Бога, обратившегося к своему возлюбленному сыну? Как можно слышать голоса людей, считаться с их мнениями, внимать их советам, если человек ищет правду? Потерпел поражение не он, а мы. Я тоже испытывал большие сомнения, когда они потребовали, чтобы фараон отрекся от престола, но особенно тогда, когда все его покинули. Я видел, как он стоял в одиночестве и спокойно следил за их уходом. Увидев меня, он сказал:
— Бек, ты должен уйти с ними.
— Государь, никто не смеет сказать мне это! — с жаром воскликнул я.
— И все же ты уйдешь, — с улыбкой ответил он.
— Я останусь со своим царем навсегда.
— Бек, — мягко промолвил он, — либо ты уйдешь сам, либо тебя уведут силой.
Я немного помолчал, а потом спросил:
— Учитель, может ли зло победить?
На мгновение Эхнатон погрузился в свои мысли, а потом я услышал его голос:
— Нет, не может. То, что мы видим сейчас, преходяще. Только смерть может избавить нас от поисков правды.
Затем он запел:
Господь мой, ты живешь в моей душе. Никто не знаетОн не мог отречься ни от своей веры, ни от любви. Даже тогда, когда построенная им пирамида рухнула, друзья присоединились к врагам, а любимая жена ушла без объяснений, в его душе не было ни злобы, ни ненависти. Эхнатон был выше чувства мести; он любил людей, животных и даже неодушевленные предметы. Когда он впервые сел на трон, Египет был огромной империей с любящими и послушными подданными. Он мог позволить себе выбирать все самое лучшее: женщин, вино и еду. Но он отвернулся от этих соблазнов и посвятил себя правде, бросив вызов силам алчности и себялюбия. Поэтому он жертвовал всем с улыбкой на устах.
— Почему ты не используешь силу, чтобы защитить любовь и мир? — однажды спросил я его, когда семена зла уже начали прорастать.
Он ответил:
— Бек, порочные люди и преступники всегда находят предлог для удовлетворения собственной кровожадности, но я не из их числа.
Никогда не забуду доброту, которую он проявил, узнав, что я люблю его свояченицу Мутнеджмет. Он пытался свататься за меня. Когда она ответила отказом, Эхнатон утешал меня:
— Не жалей, она похожа на стервятника, ждущего подходящего момента для нападения. — Я спросил, что он имеет в виду, но Эхнатон не ответил.
Когда все остальные уходили, мы со жрецом Единосущего Бога Мери-Ра хотели остаться с ним. Но нас встретил мудрец Эйе и сказал:
— Мы — единственные, кто способен защитить его от неминуемого нападения. Есть только один способ спасти ему жизнь. Поверьте, если бы кто-то мог остаться с ним, это был бы я. Я — его тесть и первый учитель.
— Эйе, если мы останемся с ним, это никак не повлияет на ход событий.
— Соглашение, которое мы заключили со жрецами, предусматривает, что Эхнатону не причинят вреда при условии, что в Ахетатоне не останется никого из его приближенных и последователей. Жрецы согласились лишь на то, чтобы за ним присматривало несколько слуг.
Когда я не по своей воле присоединился к остальным, мое сердце сжалось от боли. Меня до сих пор одолевают сомнения. Почему Бог покинул его? Иногда я возношу Ему молитвы, иногда нет. Узнав о смерти Эхнатона, я плакал до тех пор, пока не пересох источник слез. Я уверен, что он умер не своей смертью. Жрецы извели его колдовством или каким-нибудь другим жестоким способом. Теперь я живу здесь, не имея цели, не зная счастья, и жду, когда смерть заберет меня так же, как она забрала мой прекрасный город.
Тадухипа
Тадухипа была дочерью Тушратты, царя Митанни, ближайшего союзника Египта. Аменхотеп III женился на ней в самом конце своей жизни. Ему было шестьдесят [32] , а ей — пятнадцать. Когда Аменхотеп умер и царем стал Эхнатон, Тадухипа досталась ему в наследство вместе с отцовским гаремом. Ныне она с тремя сотнями рабов жила во дворце на севере Фив. Она согласилась поговорить со мной только по рекомендации Хоремхеба. Тадухипа оказалась красивой женщиной лет тридцати с небольшим, исполненной чувства собственного достоинства и окутанной аурой таинственности. Мы встретились в роскошном приемном зале; она сидела в кресле из черного дерева, отделанном золотом. Ее улыбка подбодрила меня, и я попросил Тадухипу начать рассказ.
32
На самом деле Аменхотепу не исполнилось и пятидесяти; в конце жизни он был слаб и болен.