Эхнатон. Фараон-вероотступник
Шрифт:
В описываемый нами период верховный жрец Амона часто являлся также и великим визирем, то есть занимал одновременно высшие светский и духовный посты.
Хотя жрецы бога Ра, отправлявшие культ в Гелиополе, обладали гораздо меньшей властью, чем служители Амона, они также имели большое влияние. Их верховный жрец именовался «Великим Провидцем» и был в большой степени служителем культа, чем политическим деятелем (в отличие от своего фиванского коллеги).
Верховного жреца Птаха в Мемфисе называли «Великим мастером ремесла», поскольку Птах представлял собой двойника греческого Гефеста. Однако ни он, ни жрецы других богов не могли соперничать в могуществе с верховными жрецами Амона и Ра.
Глава 4
Тутмос IV и
Взойдя на трон, Тутмос IV столкнулся с очень серьезной политической проблемой. В то время гелиопольские жрецы, недовольные всесилием Амона, попытались восстановить утраченный престиж своего собственного бога Ра, который в далеком прошлом являлся высшим божеством Египта, а теперь вынужден был довольствоваться второй ролью по отношению к фиванскому богу.
Тутмос IV, согласно позднейшему свидетельству Эхнатона, не одобрял политических амбиций жрецов Амона и в пику им восстановил статую великого сфинкса в Гизе, находившуюся под опекой гелиопольских жрецов.
Сфинкс соединял в себе черты гелиопольских богов – Хорахти, Хепри и Ра, о которых шла речь выше. По легенде, Тутмос IV получил трон, обойдя своих старших братьев, благодаря покровительству сфинкса, то есть жрецов Гелиополя. Фараона называли «сыном Атума и защитником Хорахти, который очистил Гелиополь и ублажил Ра» [3] , жрецы Ра-Хорахти, судя по всему, надеялись, что фараон вернет им былое могущество.
Рис. 1. Тутмос IV и пленные азиаты.
3
Так говорится на табличке сфинкса.
Однако Тутмос IV оказался человеком слабого здоровья, а тот небольшой запас сил, который у него был, он тратил на войну в Сирии и в Судане. Его краткое правление, продолжавшееся чуть более восьми лет, с 1420 по 1411 год до нашей эры, ознаменовалось началом скрытого соперничества между Амоном и Ра, которое достигло кульминации в ранние годы царствования его внука Эхнатона.
Еще до вступления на трон Тутмос женился на дочери царя Митанни, государства на севере Сирии, которое служило буфером между египетскими владениями в Сирии и враждебными землями Малой Азии и Месопотамии. Брачный союз должен был, по-видимому, укрепить дружбу двух стран.
С большой долей вероятности эту принцессу можно отождествить с царицей Мутемуа, от которой осталось несколько стел и которая была матерью Аменхотепа III, сына и преемника Тутмоса IV. Иноземные элементы, привнесенные благодаря ей в жизнь двора, привели к многочисленным и весьма существенным переменам.
Возможно, именно эти азиатские веяния побудили фараона поощрять инициативу гелиопольских жрецов. Как уже говорилось, бог Атум, ипостась Ра как божества заходящего солнца, возможно, имел общее происхождение с Атоном, которому поклонялись в Северной Сирии, отчего и царица, и ее азиатские приближенные испытывали больше симпатий к Гелиополю, чем к Фивам.
Кроме того, выходцам из Азии, где религиозные вопросы нередко становились темой для размышления, учение жрецов северного бога казалось более гибким и более соответствующим их образу мысли, чем суровые, формальные постулаты культа Амона. Таким образом, чужеземное влияние, проникшее в Египет и прежде всего во дворец, возможно, поспособствовало
Мы почти ничего не знаем о характере и личности Тутмоса IV и не можем судить о том, насколько его внук Эхнатон унаследовал черты деда. Отличаясь слабым здоровьем и женственной внешностью, он тем не менее всегда ставил на первое место интересы армии и дела войны. Более всего он чтил память тех фараонов, которые прославились как воины. Он восстановил памятники Тутмосу III в Карнаке, Мхмесу I в Абидосе и Сеносерту III в Амаде – трем величайшим военным вождям египетской истории.
Колесницу Тутмоса IV украшали изображения, на которых он попирал своих врагов, а в его гробницу поместили множество разного оружия.
О царице Мутемуа нам совершенно ничего не известно, поэтому мы перейдем к деду и бабке Эхнатона со стороны матери, царицы Тиу.
Глава 5
Юаа и Туа
Где-то около 1470 года до нашей эры, пока великий Тутмос III находился в сирийском походе, родился ребенок, которому было суждено стать дедом самого замечательного из всех фараонов Египта. Мы не знаем ни имен его родителей, ни места рождения; непонятно даже, был ли этот ребенок египтянином или чужеземцем. Его имя пишется как Аау, Ааи или Ааа, Юау, но чаще как Юаа. Столь разнообразное написание указывает на то, что имя, скорее всего, чужеземное и его звучание трудно передать с помощью имевшихся египетских иероглифов.
Ему было около двадцати лет, когда умер Тутмос III, и вполне возможно, что он попал в число тех сирийских принцев, которых фараон привез в Египет из Азии, чтобы они воспитывались при египетском дворе.
Некоторые из этих принцев-заложников, перед которыми не маячила перспектива наследовать царство, вероятно, поселились на берегах Нила, где, как нам достоверно известно, жило немало их соплеменников, занимавшихся торговлей и другими делами.
Молодость Юаа пришлась на время правления Аменхотепа II: к моменту смерти этого фараона Юаа был зрелым мужчиной лет сорока пяти. Он женился на женщине, которая носила распространенное египетское имя Туа, следовательно, ее национальность не вызывает никаких сомнений. В браке у них родилось двое детей: первого, мальчика, назвали Аанен, а вторую, девочку, – Тиу. Она позже стала великой царицей.
Когда Тутмос IV вступил на трон, Тиу едва ли было больше двух лет; ее родители получили приглашение ко двору, и тогда-то она, наверное, получила то первое впечатление о роскошной царской жизни, которое так сильно поразило ее в детстве и определило многое в ее будущей жизни.
В то время Юаа входил в коллегию жрецов Мина, одного из самых древних из египетских богов. Мин имел множество общих черт с греческим Паном, с которым его позже стали отождествлять, ему поклонялись в нескольких городах Верхнего Египта и во всей Восточной пустыне вплоть до побережья Красного моря. Мин считался богом плодородия во всех смыслах – для человеческого, животного и растительного царств.
В образе Мин-Pa он был богом солнца, чьи животворные лучи оплодотворяли всю землю. Он отличался большим благородством, чем греческий Пан, и олицетворял скорее семейный долг продолжения рода, нежели сексуальные инстинкты, которые стал воплощать греческий бог.
При сравнении с богами тех стран, которые соседствовали с Египтом, он оказывается похож скорее на уже упоминавшегося нами Адониса, который в Северной Сирии был богом плодородия. Данный факт дает пищу для размышлений, поскольку мы предположили, что Юаа был выходцем из Сирии, и в этом случае из всех египетских богов только Атуму он мог бы поклоняться так же ревностно, как и Мину.