Эхо чужих желаний
Шрифт:
– Он наверху?
Дэвид последовал за гостем не оборачиваясь, чтобы не видеть лица матери, которое, как он знал, помрачнело.
За обедом миссис Пауэр подождала, пока Нелли выйдет из комнаты.
– Пэдди, ты бы не мог попросить Дэвида больше не приводить Джерри Дойла в наш дом?
Доктор Пауэр оторвался от газеты и кротко посмотрел на жену:
– Он рядом с тобой, Молли. Почему ты не можешь попросить его сама?
– Ты понимаешь почему.
– Вы поссорились? – Доктор перевел взгляд с жены на сына.
– Я ни с кем не ссорился, – ответил Дэвид.
– Вот видишь, – сказала Молли Пауэр.
– Что ж, похоже, ты ведешь себя с матерью слишком бесцеремонно. Не стоит, – произнес доктор Пауэр и снова уткнулся в газету.
– Пэдди. Пожалуйста. Объясни Дэвиду, что с Джерри Дойлом все в порядке, но ему не рады в нашем доме.
Мистер Пауэр устало отложил газету.
– В чем дело? – спросил он, глядя то на одного, то на другого.
Ответа не последовало.
– И что же натворил юный Дойл, чем вызвал такое недовольство?
Доктор снова перевел глаза с покрасневшей жены на мятежного сына.
– Ничего, – пожал плечами Дэвид. – Он поднялся наверх. Я показал ему проигрыватель. Джерри им восхитился и пошел домой.
– Молли?
– Дело не в этом. Ты не младенец, Дэвид, и прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Дэвид выглядел озадаченным.
– Твоя мама говорит, что прилагает много усилий, стараясь содержать дом в чистоте, и не хочет, чтобы по нему шастали все подряд. Это разумная просьба, не так ли?
Дэвид помолчал, размышляя над тем, принять объяснение или нет, и вскоре обнаружил в нем изъян.
– Конечно, прости, мамочка, я не понял, что дело в этом. Я решил, ты имеешь что-то против самого Джерри Дойла. Как мать Нолана, когда она думала, что у всех вокруг водятся блохи. Нет проблем, разумеется, я не буду приглашать никого в дом, не спросив твоего разрешения.
Молли смущенно улыбнулась. Она не была уверена, что выиграла схватку.
– Я сегодня попозже зайду к Джерри. Он обещал показать фотолабораторию. Помогу проявить снимки, которые его отец сделал на свадьбе.
Дэвид поочередно одарил родителей лучезарной улыбкой и налил себе стакан апельсинового сока.
Сестра Джерри Дойла была потрясающе красива. В комбинезоне, похожем на рабочий халат художника, Фиона выглядела как картинка. Она казалась застенчивой, отвечая лишь «да» и «нет», когда Дэвид о чем-то спрашивал, но вела себя вежливо и предупредительно. Предложила приготовить какао и сбегать к О’Брайену за четвертью фунта ломаного печенья.
– Почему ты не позвал ее в Тюленью пещеру? – поинтересовался Дэвид.
– В такие места нельзя брать сестру. Это нормально для Крисси, Кэт, Пегги и остальных. Они из тех девушек, кому такое подходит, но это не для Фионы.
Дэвид сообразил, что вышел за рамки, о которых не подозревал, и почувствовал себя неловко. Он видел, что с девушками на пикнике обращались не по-джентльменски. Компания веселилась и играла в бутылочку. Парни щедро угощали девчонок сидром и пивом, подбадривая что было сил. Потом девочки слегка поглупели, одна или две заплакали, Кэт стошнило, они плохо держались на ногах, падали. Но таковы правила вечеринок. Не хотелось признавать, что Фиона относится к другому сорту девушек – к тем, кого нельзя приводить на такие встречи, однако это было правдой. Когда сестра Джерри вернулась с подносом печенья и какао, Дэвид осознал, что ему бы тоже не понравилось, если бы она участвовала в чем-то подобном.
Он подумал, не попросить ли Фиону написать ему в школу письмо. У Нолана была девушка, присылавшая ему длинные письма. Но Дэвид понимал, что это сложно устроить. Если бы Фиона согласилась, ему бы пришлось объяснять нюансы системы. Письма сначала читал священник, и поэтому девочка вынужденно притворялась мальчиком. Элис, подруга Нолана, обычно подписывалась именем Энтони. Она держала в памяти, что нельзя упоминать о хоккейных матчах, и заменяла хоккей на регби. Письма были так тщательно зашифрованы и двусмысленны, что никто не мог толком понять, что они значат. И все же Нолан радовался им и гордо рассказывал одноклассникам, как хороша собой Элис. Было бы неплохо провернуть то же самое с Фионой. Но если Джерри не позволил ей участвовать в вечеринке, он почти наверняка воспротивится тому, чтобы сестра писала зашифрованные письма мальчику из школы-пансиона. Такое поведение сочли бы легкомысленным, а порочить репутацию Фионы Дойл было нельзя. Дэвид заметил, что относится к Джерри и Фионе как к сиротам, хотя они жили вместе с родителями. Это было странно.
– Предки не вмешиваются в твою жизнь? – с завистью спросил Дэвид.
– Они слишком много работают, – ответил Джерри. – Так было всегда. Это собачья жизнь, мама ненавидит эту работу. Но что еще остается?
– Чем бы она предпочла заниматься?
– Расставлять цветы на столике в прихожей в таком доме, как ваш, – рассмеялся Джерри. – Разве не это мечта каждой женщины?
Когда Дэвид вернулся тем вечером домой, крыша не рухнула, а небеса не засверкали молниями. Очевидно, родители поговорили между собой. Мать пришивала именные бирки к новым носкам и пижаме Дэвида. Казалось, миссис Пауэр позабыла о ссоре во время ланча.
– Наверное, снова погрузиться в учебу будет непросто, – предположила она.
Дэвид решил не уступать матери в любезности.
– Да, но я очень рад, что со мной занималась мисс О’Хара, очень рад. По словам Нолана, нам чертовски повезло заполучить такого учителя. Нолан рассказывал, что в Дублине учителя – те еще пройдохи. Они просят бешеные деньги и заставляют много зубрить, а еще от них несет выпивкой.
Отец Дэвида на другой стороне камина рассмеялся:
– Твой друг Джеймс несет полную чушь. Нельзя делать обобщений обо всех представителях профессии, как нельзя стричь под одну гребенку моих коллег или коллег его отца. Боже мой…
– Ты же знаешь, как ведет себя Нолан, – ответил Дэвид.
– Конечно знаю. Нолан очень смышленый молодой человек. Он нам понравился – и маме, и мне. Зови его в гости в любое время или кого угодно из твоих друзей. Дом большой, в нем достаточно места. Немного шума нам не повредит, его бывает даже приятно слышать.
«За обедом звучала другая песня, – подумал про себя Дэвид. – Тогда я нарушал в доме покой».
Он заверил родителей, что с удовольствием пригласил бы Нолана еще раз, и поблагодарил за разрешение приводить в дом гостей. Мать Нолана волновалась по любому поводу. Когда не беспокоилась о блохах, тревожилась, что обвалится потолок. Нолан сказал, что она принимала какое-то средство для укрепления нервов, но толку от этого было мало.