Эхо драконьих крыл
Шрифт:
Нужно подождать немного, чтобы успокоилось сердце; дышать ровно и глубоко, чтобы отступил страх. Опасность миновала! Передо мной — вход в пещеру, манящий, обещающий неслыханные богатства, которые лежат сейчас там, никем не охраняемые. Перед глазами у меня стоит открытый сосуд, полный мерцающих драгоценных камней, — и я вхожу в драконью сокровищницу…
Первый зал огромен, и стены его облицованы золотом, слой которого толщиной в несколько дюймов! Зов его было бы трудно преодолеть, не будь там каменьев.
Даже в этой пещере темнота отнюдь не кромешная. Зрение
И там, на золотом пьедестале — цель всех моих затрат, всего моего путешествия. Грубый сосуд из золота, напоминающий огромную миску, доверху наполненный драгоценными каменьями, что мерцают и переливаются отблесками своего внутреннего огня. Я едва сдерживаю себя, чтобы не рассмеяться вслух. Наконец-то я здесь, да к тому же все оказалось так просто. Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до них, и замираю.
Они так прекрасны. Я, со своим трезвым, деловым разумом и опытным глазом, что больше интересуется стоимостью вещи, а не ее красотой, стою, очарованный лежащим передо мной чудом. Кажется, даже время застыло в нерешительности вместе с моей рукой, зависшей в бесконечном промежутке между помыслом и действием.
Как долго стою я, точно околдованный? Надо прислушаться к биению амулета. Оно все еще сильно и ровно — должно быть, я лишь ненадолго замешкался. Эти каменья ослепили меня, оглушили и лишили возможности даже шевельнуться, пока наконец какое-то внутреннее чувство не напомнило мне, что время ограничено и я должен сделать то, за чем пришел, или уйти, несолоно хлебавши.
Или?
Нет, никаких «или»!
Я уйду, но с камнями!
Сосуд тяжелее, чем я думал, наверняка одно уже это золото стоит жизней многих людей. Несколько мгновений — и сосуд вместе с содержимым перекочевал в заплечный мешок, что я принес с собой. Какая тяжесть! Драгоценное бремя, взваленное на плечи и укрытое плащом — невидимкой.
А теперь — быстро уходить, обратно в ночь, назад к Рубежу. Собравшись с силами, пускаюсь бежать. Владыки Преисподней, сколь тяжела эта ноша! Но хуже всего то, что я все-таки потерял счет времени и не могу сказать, как долго еще будет действовать мой амулет.
Что это за шум? Высокий плачуще-скорбящий звук скребет мне по нервам, отчего сердце начинает бешено колотиться, а зубы выбивают дробь.
Зубья Преисподней! Он исходит от каменьев!
Ланен
— Ланен, детка, проснись. Ты тут околеешь.
Я неохотно выплыла из глубокого сна, когда Релла потрясла меня за плечо и голос ее достиг моих ушей. Я сощурилась в лунном свете, не сразу сообразив, что многие представители Рода находятся здесь же, рядом, и о чем-то очень тихо говорят. В следующий момент я вспомнила, что сижу, прислонившись к холодной и твердой каменной стене возле пещеры — нет, чертога Совета — и окончательно проснулась.
— Релла, как ты сюда попала? — спросила я, неуклюже поднимаясь на ноги.
Услышав веселое шипение, я обернулась и по другую сторону от себя увидела Шикрара. Я кивнула ему, стараясь скрыть разочарование от того, что увидела бронзу вместо серебра.
— Нет ли вестей от Акора? — спросила я. — Кто-нибудь нашел Марика?
— Государь Акхор не так давно обращался ко мне, госпожа ответил Шикрар. — Он облетел лагерь гедри и подтвердил, что госпожа Релла была права, — они снимаются и переносят свои пожитки в темноте к южному побережью. Марика нигде не видно и не слышно.
— Это и неудивительно, — сказала Релла. — Он уже раз проник к вам, и это сошло ему с рук, — вы же от этого ничуть не поумнели. У вас есть что-нибудь такое, чего он жаждал бы заполучить, сокровища, быть может? Он собирается неслыханно разбогатеть, это уж как пить дать, и если лагерь разбирают, значит, он намерен добыть то, за чем охотится, и вернуться с этим сразу же на корабль.
— По договору, он должен встретиться с нами на рассвете, чтобы сообщить о своем отплытии, — сказал Шикрар, явно удрученный замечанием о том, что Марик способен являться и уходить, никем не замеченный. — Если он не сделает этого, мы имеем полное право покарать его.
Я могла поклясться, что Шикрару такая мысль была по душе. Я его не винила, ибо то же самое могла бы сказать и о себе.
— Да уж, конечно, он наверняка будет придерживаться условий договора, правда? — ответила Релла, скривив губы.
— Почему бы всем представителям Рода не отправиться по своим чертогам и не остаться там? — спросила я. — Если он что-то ищет в одной из пещер, то, думаю, обнаружив ее занятой, он охладит свой пыл — это уж по меньшей мере.
— Разумная мысль, — ответил Шикрар. Он вслух обратился к своим сородичам, стоявшим поблизости. — Давайте вернемся в свои жилища, друзья, и каждый пусть охраняет собственные чертоги. Когда этого незваного гостя найдут, Совет возобновится. Таково предложение Старейшего и Хранителя душ.
Тотчас же все драконы исчезли — растаяли, словно лед под лучами солнца, быстро и бесшумно. Остались лишь мы с Реллой да Шикрар.
— Мне тоже нужно идти, я должен охранять Чертог душ, — сказал он, и я почему-то вдруг ужаснулась при мысли, что нам придется беспомощно ждать в одиночестве их возвращения.
— Давай мы пойдем с тобой, — сказала я, стыдясь своего страха, но уверенная, что он не откажет. Мне показалось, Шикрар удивился, и я добавила: — Мы не можем отправиться в чертоги Акора.
Я подозреваю, что Ришкаан не преминет воспользоваться тем, что Совет отложен, и попытается убить меня при первой же возможности, несмотря на Кейдру. А если Марик явится сюда, невидимый и неслышимый, — он, конечно, не столь проворен, как Ришкаан, но исход будет тем же. Прошу тебя, Шикрар, — взмолилась я, презирая сама себя. Проклятье, прямо как те дуры из сказаний!
Я не поняла Проявления, которое Шикрар выражал своей позой, но в голосе его слышалась странная смесь досады и одобрения.