Эхо Великой Песни
Шрифт:
Кровь из ссадины на лбу стекала Талабану в левый глаз. Он вытер ее и выглянул из-за валунов, отмечавших конец тропы.
Несколько пуль ударило в камень рядом с ним. Он выругался и убрал голову.
— Они опять собираются, — сказал он Пробному Камню.
Одноглазый Лис тоже произнес что-то, и Талабан спросил:
— Что он говорит?
— Что надо держаться до рассвета.
— До рассвета еще далеко.
— Надо что-то придумать, — сказал Пробный Камень.
— Это верно, — с угрюмой улыбкой подтвердил Талабан. — Что предлагаешь?
— Атаковать!
Глава 27
И вот настал день, когда Звездная Женщина и Богиня Смерти сошлись лицом к лицу. Богиня была могущественная, но сердце Звездной Женщины охранял Сторро-Сказитель, тело — бог мудрости Тал-авар, душу — Лунный Камень. Айя! Увидим ли мы вновь героев, подобных им?
Из Закатной Песни анаджо
Высоко на южном склоне горы Софарита взобралась на широкий карниз и присела на корточки. Ро вскарабкался к ней. Дул сильный ветер, и он укрыл Софариту своим плащом.
Они наконец поднялись выше черной стены, протянувшейся через всю землю, и Ро увидел вдали огни какого-то города.
— Чувствуешь ты ее силу? — спросил он у Софариты.
— Да, чувствую. — Откинув плащ, Софарита встала и широко раскинула руки. Ро показалось, что она светится, и он ощутил идущий от нее жар. Она стояла неподвижно и мерцала холодным блеском, словно высеченная изо льда статуя. Он протянул к ней руку, но ее голос произнес у него в голове:
— Не прикасайся ко мне, Ро. Здесь мне суждено умереть.
Эти слова пронзили его сердце кинжалом, и он съежился, укрыв лицо в ладонях.
Кас-Коатль стоял с сотней солдат на северной границе тумана. Его механики делали отчаянные попытки прорваться сквозь заслон, но все они кончались провалом.
Кас-Коатль ждал, не теряя спокойствия. Армия, осаждавшая Пагару, погрузилась на двенадцать золотых кораблей. Теперь эти суда идут назад через океан, и трюмы их доверху полны сундуками с заряженными кристаллами. Когда Алмея поглотит эту энергию, сила вернется к ней, и она преодолеет рок, влекущий их обратно к ледовой погибели.
Неудачи, постигшие их здесь, на востоке, временны. Когда он вернется сюда в следующий раз, здесь не будет аватаров, чтобы взорвать его пороховой запас. Но сначала он должен взять Ану и заставить его обратить свою магию вспять. В случае неуспеха Кас-Коатль уничтожит саму пирамиду. Он оглянулся на десяток повозок, нагруженных последними бочками с порохом.
Холодный ветер пролетел по долине, и Кас-Коатль вздрогнул. Лицо у него, как всегда, ныло от холода. Он провел пальцами по своим твердым стеклянным скулам.
Кристальная болезнь.
Он пришел в ужас, поняв, что захворал ею. Родители отвезли его к усыпальнице Алмеи и там молились за него весь день напролет. Во сне ему явилась сама Алмея и обещала спасти его. Обещание исполнилось, и родители, возрадовавшись, принесли в жертву богине шестьдесят рабов.
Кас-Коатль приложил руку к изумруду у себя на поясе. Камень связывал его с богиней, чья сила отгоняла от него кристальную смерть.
Но за спасение приходилось платить. Алмея не позволяла ему жениться и заводить детей. Он должен был принадлежать ей одной на вечные времена, и Кас-Коатль охотно платил эту цену.
Лишь в последнее время его стали посещать сомнения. Алмеки всегда приводили пленных к зиккурату богини, но никогда прежде ему не приказывали истреблять целые народы. Однако он пошел и на это, надеясь, что с завершением пирамиды Ану бойня будет прекращена.
Что же ждет его теперь? Разве это жизнь — вечно рыскать по свету в поисках новых жертв для богини?
— Господин, — окликнул его один из механиков, — туман поднимается!
— Что ты сделал для этого? — спросил Кас-Коатль.
— Я рад бы похвалиться, но это не моя заслуга, господин.
Окрепший ветер разгонял туман, и Кас-Коатль различал за ним долину с гигантской пирамидой посередине. Отдав команду солдатам, он двинулся вперед.
Войдя в опустевший лагерь, он заметил что-то на вершине пирамиды. Там сидел длиннобородый старец, глядя вниз на алмеков. Кас-Коатль приказал двум солдатам свести его оттуда и направил на пирамиду большой зеленый кристалл. Он чувствовал, как из камня уходит энергия, но происходило это чрезвычайно медленно и потери были ничтожно малыми. Кас-Коатль отошел на пятьдесят ярдов назад и попробовал еще раз — утечка энергии прекратилась.
Он рассмеялся, и все его страхи относительно пирамиды Ану развеялись.
Никакой угрозы она не содержит, с облегчением решил он.
Стоило ли столько возиться с этим Ану? Этот аватар просто неудачник. Воздвиг золотую гору, неспособную отнять силу у одного-единственного кристалла. Однако Алмея твердо уверена в его одаренности. Она следила за постройкой и рассказывала Кас-Коатлю, что рабочие поднимали громадные каменные глыбы, словно пустые деревянные ящики. Человек, владеющий подобным искусством, должен был сотворить нечто гораздо более мощное.
До Кас-Коатля донеслась музыка. Старик на вершине пирамиды играл грустный, задумчивый мотив. Изумруд на поясе алмека начал вибрировать, и потрясенный Кас-Коатль понял, что старик и есть Ану, продолжающий свое чародейство.
— Убейте его! — взревел он, и двое солдат, которые лезли наверх, оглянулись на него. — Убейте старика. Быстро! — Солдаты на лесах сняли с плеч огневые дубинки. Музыка смолкла, а старик подошел к самому краю и простер руки, как бы приветствуя собственную смерть. На миг Кас-Коатль испытал облегчение: солдаты еще не добрались до вершины, и кто мог знать, на что еще способен Ану. Но вид святого старца, раскрывшего руки навстречу своим убийцам, внезапно наполнил его леденящим страхом. Кас-Коатль был воспитан на кровавых жертвенных ритуалах и знал, какую силу они могут дать.