Эхо войны

Михайлов Дем Алексеевич

— Ты точно уверен, Саха?

— Уверен, Битум-джан — довольно закивал плешивый Саха, проворно подтаскивая к себе тарелку с под остывшим мясом — А что?

— Да нет, ничего — внешне безразлично хмыкнул я — Просто странно это все. Что они в том районе потеряли? Там же один хлам…. Но не мое то дело. Про чужаков понятно, что еще интересного поведаешь? — спросил я, сделав вид, что собираюсь забрать у плешивого информатора мясо.

— Еще? Битум, побойся Аллаха Милосердного! — возопил Саха, вцепившись в тарелку обеими руками — И

так все как на духу рассказал!

— С чего бы мне это бояться гнева Аллаха? — с недоумением спросил я — Да я прямо как истинный правоверный живу — скармливаю с трудом заработанное мясо всяким обманщикам! Мясо отдай!

— Стой, Битум! Стой! Слушай! Пахан пообещал награду за пропавшего чужака — живого или мертвого. Солидный куш пообещал! Немного ни мало огнестрел «Макаров» и пять патронов к нему! Или другими товаром одарит — чего пожелаешь, то и получишь! Слово дал!

— Прям-таки сам Пахан слово дал? — не поверил я.

— Клянусь! — торжественно зачавкал Саха, едва не подавившись плохо прожеванным мясом — Вот счастье кому-то подвалит! А?

— Это точно — поторопился я согласиться — Настоящий огнестрел! Да еще и с патронами!

«Тоже мне счастье!» — мысленно фыркнул я, вспоминая о содержимом пузатого рюкзака, что спрятан в укромном месте моей берлоги — «Там один только камуфляж на «Макаров» обменять можно!»

— Эх,… я бы дурью взял! — с глубоким вздохом признался плешивый и вознамерился цапнуть баклажку с вином — От бы я закинулся дней на недельку!

— Э-э! Ты не балуй! Хватит с тебя и мяса! — буркнул я, отодвигая пластиковые бутыли подальше от загребущих ручонок Сахи.

— Битум! Братан, душа горит!

— Пожары водой и песком тушить надо! — остался я непреклонным — Это ж вино! Ты его, что воду выхлебаешь и не заметишь! Слушай! Хочешь я тебе паханских грамм так на сто пятьдесят водочки отслюнявлю? А?

— На триста грамм! — поспешно выпалил Сяха и с подозрением спросил — А что делать надо?

— Да там и делать ничего не надо — успокоил я рыночного бродяжку — Делов-то как раз на двести грамм.

— Двести пятьдесят водочки и сделаю все в лучшем виде, ты же меня знаешь! Давай бабки!

— Угу — согласился я — Тебя хорошо знаю. Поэтому сначала дело, а потом уже бабки и водочка.

— Так чего делать-то надо?

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что нас никто не слышит, я наклонился поближе к немытому уху Сахи и вполголоса начал его инструктировать. Заняло все не больше трех минут — благо дело и правда простое — Все понял? — уточнил я, доставая из кармана черный целлофановый пакет и пряча в него вино.

— А ежели он-таки пальнет? — с опаской осведомился Саха, печальным взглядом провожая емкости с вином — Ведь может, гнида такая! В ногу аль в задницу как шмальнет из пистоля!

— Не шмальнет! У них каждый патрон на счету — отмахнулся я — Станет он на тебя патроны тратить! Тебя ж вся толкучка знает! Самое главное — бежать не вздумай

и все обойдется. Понял? Не беги!

— Да понял я, понял — пробурчал Саха — Может грамм сто сейчас опрокинуть, а? Для храбрости!

— Нет уж — фыркнул я, вставая и обращаясь к выглядывающему из раздаточного окна повару — Уважаемый! Ты говорил, что самогон есть?

— Есть, дорогой! Такой самогон не у каждого найдешь! Прозрачный как слеза моей мамы! Крепкий как кулак моего отца, жгучий как…

— Ладно, ладно, верю — поспешно замахал я руками и достал из внутреннего кармана несколько купюр — Возьми, здесь на двести пятьдесят грамм. Нальешь вот ему — я указал на скромно переминающегося Саху — Он прибежит минут так через десять и ты сразу ему налей. Лады?

— Сделаем! — кивнул хозяин, проворно пряча деньги — Двести пятьдесят самогончику.

— Лучше настоечки! Которая с грибами! — робко прошелестел у меня над ухом голосок Сахи — И дороже-то на копеечку, а такая душевная вещь! Такая душевная вещь!

— Черт с тобой — со скрипом согласился я и дал чайханщику еще одну бумажку — Двести пятьдесят настойки с грибами. Ну, пошли, приманка! Готовь задницу к операции с кодовым названием «Пинок отвлеченья»!

План сработал на все сто.

Мающийся на солнцепеке охранник и без того был на грани кипения — в прямом и в переносном смысле — а тут еще вонючий бродяга Саха вконец оборзел! Выбежал, скотина из-за угла сарая и не глядя по сторонам, с оханьями и покряхтываниями стянул штаны, сверкнув голым задом, опустился на корточки у стены и в экстазе закатил глаза. Я наблюдал за представлением из укрытия, спрятавшись за уткнувшейся в землю ржавой кабиной КАМАЗа. Но и для меня — придумавшего все действо злодея — было полной неожиданностью ощутить появившийся в воздух неприятный запах.

Господи… вот же дебил, а!

— Ох! Что ж ты сожрал-то такое? — еле слышно прошептал, прикрывая нос — Идиот! Зачем по-настоящему гадить-то? Сделал бы вид…. Ой, дурак… смерти ищет…

Тут-то до опешившего от такой наглости охранника дошло, что это не привидевшийся ему глюк и что на самом деле, в трех шагах от него испражняются, пачкая чисто выметенный бетон…

— Ур-род! Че творишь? — раненым медведем взревел мужик, хлопая ладонью по торчащей из кобуры рукояти пистолета — Я тебя сейчас эту кучу сожрать заставлю!

Услышав окрик, Саха вздрогнул и, мастерски состряпав на лице гримасу удивления, напряженным голосом выдавил:

— О-о-ох, привет начал-льника! О-ох! Слюшай, бумашка нету, а? Савсем немношко, а?

От ярости потеряв дар речи, охранник зашипел как пробитая штыком автомобильная шина и с удвоенной силой задергал рукоять застрявшего в кобуре пистолета — с моей позиции мне было прекрасно видно, что удерживающий оружие ремешок застегнут. И, похоже, только поэтому вконец ополоумевший рыночный бродяга еще оставался в живых.